четверг, 1 октября 2015 г.

Выращивание риса способствует холистическому мышлению, пшеницы — аналитическому

Между представителями «западных» и «восточных» культур есть достоверные психологические различия: для первых более характерны индивидуализм и аналитическое мышление, для вторых — коллективизм и холистическое мышление. Психологи из Китая и США показали, что такие же различия имеются между районами Китая, где традиционно выращивают пшеницу и рис. Население «пшеничных» районов более склонно к аналитическому мышлению и индивидуализму, чем жители «рисовых» областей. Эти различия не удается объяснить ни уровнем благосостояния, ни климатическими, ни эпидемиологическими причинами. По-видимому, выращивание риса, требующее высокого уровня коллективизма и кооперации, в долгосрочной перспективе способствует закреплению в местной культуре коллективистских традиций, тогда как выращивание пшеницы способствует индивидуалистическому мироощущению.

Рис. 1. Индивидуализм положительно коррелирует с уровнем жизни, однако богатые страны Восточной Азии не вписываются в общую картину. По вертикальной оси: средний уровень индивидуализма, оцененный по результатам двух независимых исследований. По горизонтальной оси: ВВП на душу населения в 2000 году. Богатые, но при этом «коллективистские» азиатские страны обведены пунктиром. Рисунок из дополнительных материалов к обсуждаемой статье в Science


пятница, 25 сентября 2015 г.

Изучение общественного мнения в 60-е годы и в настоящее время 99 и 85

Изучение общественного мнения в 60-е годы и в настоящее время 99 и 85
Владимир Шляпентох (об авторе http://www.svoboda.org/content/article/24673321.html)

После присоединения Крыма к России в 2013 году  рейтинг президента Путина поднялся до небывалых высот — 85 процентов  и оставался таким на протяжении двух лет, не реагируя  на  негативные процессе в стране. Фактически этот уровень одобрения лидера является почти беспрецедентным в российской истории. Если бы опросные фирмы сушествовали в 1936, рейтинг товарища Сталина  был бы  не существенно выше. В конце концов нет принципиальной разницы между 85 и 99  процентами.

Понятность беседы просвещенному муму

Обсуждение у Шкробиуса показало (мне), что в ЖЖ практически никто не знает, что такое научный метод. Несколько человек понимают это, но это именно несколько человек. Подавляющее большинство, практически все - те, кто сейчас работает в науке и является ученым, те, кто когда-то был ученым, те, кто добился успехов в инженерии или программировании, люди образованные, критичные, знающие - все - понятия не имеют, что такое наука и что означает прилагательное "научный". То есть тексты "наука показала, что" и "научное исследование" и пр. - не имеют смысла, их понимают очень по-разному и практически никто не понимает, что же эти слова означают.

Несколько последних дискуссий у меня в блоге выявило, что русскоязычным пользователям ЖЖ в массе непонятна концепция личного оскорбления. Они обижаются и обижают других, они способны оскорбиться и оскорбить - но концепт личного оскорбления лежит вне границ их мышления. Соответственно, это бессмысленно запрещать - поскольку контингент в массе просто не понимает, о чем речь, и, как и о науке, строит свои собственные гипотезы - что бы это могло значить. Типа, раз мне обидно - значит, это было личное оскорбление.

У меня среди знакомых есть два атеиста. Атеисты убежденные, яростные, с готовностью высмеивающие любые религиозные взгляды, не понимающие, как минимально разумный и грамотный человек может верить и т.п.
Как выяснилось, в их мировоззрении имеются важные понятия, без которых мировоззрение не функционирует.

Один сказал, что он воочию видит, что существует мировое зло, абсолютное зло - это Америка. Вот у него насквозь материализм и атеизм, но есть кроме того мировое зло.
Другой сказал, что есть на свете благословенная земля, это США, и все, что делает Америка - во благо.

Мне кажется, говорить становится много затруднительнее. То есть горизонт мышления подавляющего большинства носителей языка таков, что почти ничего уже нельзя сказать. Если слова "наука", "личность", "вера" и "неверие" и прочие более не понятны носителям, то, в общем, их использовать можно лишь с манипулятивными целями. Например: "наука - это хорошо, назовем нечто научным, люди к этому потянутся". Видимо, возможны даже на элементарном уровне только личные контакты - употреблять слово "наука" можно лишь в личном разговоре с тем, кто, по предварительным данным, это понимает, попытки считать это слово общепонятным приводят к множественным ошибкам. Нет такого общего слова, есть специальный эзотерический термин, известный немногим.

Кажется, это следующий этап. Известно, что из науки ушло слово "истина" - точно таким же манером, потому что оперировать этим словом стало в общем случае невозможно - практически никто не понимает, о чем именно идет речь, это стало называться "областью господства мнений" и из общего языка науки слово ушло. Осталось, конечно, в личном языке - ученый имеет право так выразиться на свой страх, скорее всего, его не поймут и именно в этом месте будут очень критиковать и предлагать более объективные замены. Ну вот, а теперь из общего языка ушли еще многие слова. Не знал, что до такой степени...

четверг, 24 сентября 2015 г.

РАЗНОЦВЕТНЫЕ МИРЫ
Популярное введение в «спиральную динамику»

Валерий Пекар
Сколько раз с вами бывало такое: вы пытаетесь что-то объяснить человеку, но у вас не получается — он не понимает ничего из того, что вы говорите, как будто он живет в каком-то другом мире. «Да он что, с Луны свалился», — спрашиваете вы себя. Вы чувствуете, что в его мире другие законы и правила, и те же самые события трактуются совсем по-другому. Непонимание приводит к обострению отношений, создает массу негативных побочных эффектов.
Может ли быть такое, чтобы люди в одно и то же время, в одном и том же месте жили в разных мирах? Может, если картина мира у них кардинально отличается. Отличия в картине мира двух человек могут быть небольшими, а могут быть принципиальными, и тогда взаимопонимание просто не на чем построить, и даже если оно в какой-то момент достигнуто — оно хрупко и временно, как дом без фундамента.

Картина мира представляет собой мощный фильтр, через который пропускается всё, что человек видит, слышит и ощущает. Вся эта информация определенным образом интерпретируется. То, чему нет места в картине мира человека, может быть отфильтровано и не дойти до его сознания. Фильтрация происходит бессознательно: подсознание натренировано в первичной обработке информации определенным образом. Если же в какой-то момент окажется, что картина мира полностью неадекватна (а такие открытия случаются далеко не с каждым человеком в течение его жизни), сознание может впасть в ступор, ему потребуется значительное время на переосмысление.

среда, 23 сентября 2015 г.

Преодоление фальсафы

Привычное нам мышление, то мышление, основа которого заложена греками и которое затем развивалось и разрабатывалось всей западной цивилизацией, построено на том, что можно назвать субстанциальным взглядом на мир.
Что это значит?
— Попробуем описать окружающие нас предметы. Стол — коричневый, чашка — белая, лист бумаги — прямоугольный. Вы не можете мне указать на коричневость, белизну, прямоугольность, легкость, умность и прочие качества сами по себе. Они всегда существуют как прилепленные к чему-то. То, к чему они прилеплены, и есть субстанция. А эти все качества называются акциденциями, случайными признаками. И весь наш взгляд на мир — это взгляд на некую совокупность качеств, которые существуют не сами по себе, а прилеплены к тому, что мы называем вещами. А под словом «вещь» мы всегда подразумеваем некоторую субстанцию.
На этом стоит европейская философия. И это отражается в нашем языке. Возьмите какой-нибудь ряд слов, которые имеют один и тот же корень. Например, «дом», «домашний», «одомашнивать», «одомашненный». И ответьте на вопрос: какое из этих слов главное? Дом, конечно. Или слово «дерево» — получите ряд «деревянный», «деревенеть», «одеревеневший» и так далее. Так какое слово тут главное? Дерево. То есть вы, как правило, назовете главным то слово, которое обозначает субстанцию, слово, к которому лепятся слова, обозначающие его качества. Скажем, домашний — это некоторое качество, которое лепится к дому. Одомашнивать — это некоторое действие, которое приводит вас опять к дому. Так устроено наше понимание слов языка.
А в арабском языке доминирует процессуальный взгляд на мир. Не субстанция подпорка для букета качеств, а процесс, к которому тянутся, к которому естественно примыкают действователи и претерпевающие воздействие. Тогда окружающий нас мир — это собрание процессов. И то, что мы видим в мире, прилепливается к процессу точно так же, как качество прилепливается нами к субстанции.
Лексика, которая связана с процессуальностью, в арабском языке занимает неизмеримо большее место, чем в русском языке. Соответственно, мир видится по-другому, мир выстраивается по-другому и для стихийного языкового сознания, и затем в теоретической рефлексии.

пятница, 4 сентября 2015 г.

КРЫМ И ДОНБАСС НА ПРОКРУСТОВОМ ЛОЖЕ ЛОГИКИ

Ихлов Евгений

Знающие злые языки говорят, что 1 ноября на территории, говоря словами Минского соглашения от 12.02. 2015, "районов Донецкой и Луганской областей" пройдет референдум о присоединении в РФ. По итогам которого якобы и произойдет аннексия. В случае реализации этого плана РФ ждет полная международная обструкция. Ведь Кремль не решился аннексировать даже Южную Осетию (регион Цхинвал) и Абхазию, хотя тут поддержка местного населения (без учета грузинских беженцев, разумеется) была бы куда более однозначна. Такое решение Москвы, кстати, снимет все вопросы по целесообразности начала Киевом 13 апреля 2014 года АТО – отвоевывали свою землю, что успели и смогли… А то [каламбур-с] некоторые предлагали, что надо было не войска отправлять, а вести переговоры, учитывать интересы…
Но мое внимание привлек горячий, очень искренний спор http://echo.msk.ru/blog/karina_orlova/1614644-echo/ Карины Орловой и Андрея Илларионова о судьбе Крыма и [части] Донбасса. И тут важно, что обе стороны и правы, и неправы.

в русской литературе есть только некая бабья истеричность

Alexander Sytin

Статья Ксении ("От подлости до подвига" Ксения Кириллова) заставила меня обратиться к мыслям о русской культуре и литературной традиции. Рискну этими мыслями поделиться. Ксения ставит вопрос о том, почему высокие нравственные стандарты русской литературы не выработали в народе и обществе иммунитета против безнравственности, дикости и антигуманизма и отвечает на него, как я понял следующим образом: эти нравственные стандарты самопожертвования, доходящего до самоотречения и подвига неприемлемы в повседневной общественной жизни, которая в результате вовсе оказалась лишенной нравственной составляющей.

вторник, 4 августа 2015 г.

Когда ложь выглядит правдивой

Когда ложь выглядит правдивой, или одна из причин, почему люди так падки на "теории заговора" и рассуждения о "многоходовках".
калифорнийский профессор статистики Дебора Нолан придумала такой эксперимент.
Она просит одну группу студентов сто раз подбросить монетку и записать результаты, а вторую группу — просто придумать возможную последовательность орлов и решек. После этого она производит на студентов сильное впечатление, с первого взгляда угадывая, какая последовательность настоящая, а какая выдуманная.
А вам это очевидно?

1 0001000010010100101001101111101110100000101111101010001100101110110101101111011110001010000000001101
2 1101001100101110100101001110010000110110111001100011001100111001011110010001010010010011010100100110

вторник, 21 июля 2015 г.

Есть ли смысл спорить с «русским миром»?

Есть ли смысл спорить с «русским миром»?

Несмотря на все наше стремление что-то объяснить русскомировцам/рашистам – это занятие абсолютно бессмысленное. Бессмысленное, из-за самой психологии/философии «русского мира», состоящей из трех главных догматов.

Догмат первый, базовый. #Россияне всегда правы. Правы, потому что они лучшие и главные люди на планете. Главные и лучшие, потому что в одиночку рогатиной победили Гитлера, и 70 лет каждый год заново побеждают немцев. Потому что православие прямой путь в рай в обход чистилища католиков. Потому что холостым выстрелом из «Авроры» осветили путь человечеству, построили развитой социализм и почти коммунизм. Так как с коммунизмом не задалось, то теперь строят лучший на планете капитализм по китайской модели с лицом Путина и его двойников.

Этот список можно продолжать долго и русскомировцы найдут еще миллион и одно доказательство, что они раса богов, избранный народ, передовой класс, новая общность, а каждый бомж в России ‒ Диоген, даже если живет не в бочке. Россияне/русские ‒ лучшие, the best, и точка. Раз лучшие ‒ значит главные.

Вторая точка. Раз главные ‒ значит, могут поучать всех остальных ‒ отсталых, узкоглазых, националистов, чурок, фашистов и т.д.

Точка третья, окончательная, обсуждению не подлежащая.
Это чувство превосходства, особенно активно внедрявшееся в сознание в советское время, так глубоко, что даже интеллигентный Олег Табаков сделал оговорку по Фрейду о второсортности украинцев. Произносить такие слова Табакову формально не позволяет воспитание, но подсознание выдало их непроизвольно. На этом коллективном и личном чувстве своего превосходства, глубоко сидящем в подсознании россиян, уверенно играют #Жириновский, #Дугин, #Гиркин и другие, когда отменяют Украину, Литву, Беларусь или требуют вернуть Аляску. Часть российской публики впадает в экстаз от их откровений, а девицы пишут стихи на смерть Беднова-Бэтмена. Для этой части они герои-правдорубы, так как в отличие от дипломатичных фарисеев из Кремля и наперекор им, говорят то, что хотят слышать россияне и то, как россияне видят мир и себя в нем. Отсюда популярность Гиркина, и уходящая Жириновского, ‒ постарел, истаскался и приелся Жирик, однако. Усредненный россиянин очень любит правду, особенно, когда она сладкая, а не горькая. А что может быть слаще чем: мы самые передовые и лучшие люди планеты, и «от тайги до британских морей Красная армия всех сильней»? Что товарища Троцкого, который с отрядом флотским должен был вести ее в последний бой, вычеркнули из песни и памяти ледорубом, правдолюбивых россиян не смущает. Да и Троцкий по текущим понятиям россиян ‒ жидобандеровец.

воскресенье, 28 июня 2015 г.

ПОЧЕМУ АМЕРИКАНЦЫ НЕ "ВИДЯТ" КАРТИНЫ СУРИКОВА

ЭТНОПСИХОЛОГИЯ И ЭФФЕКТ ЭФРОСА, ИЛИ ПОЧЕМУ АМЕРИКАНЦЫ НЕ "ВИДЯТ" КАРТИНЫ СУРИКОВА, А СКАЗКА "МОРОЗКО" БЫЛА ПРИЗНАНА САМЫМ ХУДШИМ ФИЛЬМОМ ВСЕХ ВРЕМЕН.

Среда, 18 Марта 2015 г. 14:19 + в цитатник 
     
Подоба: Нашли чего-нибудь?  
Природин: Двадцать восемь. 
Из фильма "Комиссия по расследованию" 
Забегая вперед, поясню, что "двадцать восемь" - это номер зала Сурикова в Третьяковской галерее. 
Про странную реакцию иностранцев на картины Василия Ивановича Сурикова, которых они  "не видят", написал искусствовед Абрам Маркович Эфрос в своем сборнике эссе о русских художниках "Профили".  Было большое подозрение, что то, о чем рассказал Эфрос было проявлением когнитивной слепоты.
Что такое когнитивная слепота? Это когда люди чего-то не видят, и даже не понимают, что они этого "чего-то" не видят. Так индейцы видели лодки конкистадоров, но не видели их парусников - для них они были подобны облакам. Так окружение Михаила Абрамовича Ромма не видело на съемках фильма "Убийство на улице Данте" таланта Иннокетия Михайловича Смоктуновского, что Ромм отразил в своей знаменитой фразе. Попробуйте найти что-нибудь о когнитивной слепоте в русскоязычном интернете - разочаруетесь. Кроме материала "Когнитивная слепота и феномен шоу Дом-2" ничего нет. А вот на запрос "cognitive blindness" получите около 3000 ссылок. Все это крайне примечательно, поскольку "Преодоление когнитивной слепоты" считается "первой практикой инноваций" - об этом можно почитать в статье бывшего президента ACM (Association of Computer Machinery) Питера Дженнинга "Социальная жизнь инноваций"  (Communications of the ACM, April 2004, vol. 47, N4)  
Ну и что прикажете думать о наших радетелях за инновации? 

пятница, 5 июня 2015 г.

Философия есть тотальность рефлексии над деятельностью

Согласно представлению о социосистеме, которое было предложено Сергеем Борисовичем Переслегиным ( Переслегин Сергей), та конституируется четверкой базовых процессов ( введенную им же четверку-штрих оставляем в стороне). Эти процессы суть производство, управление, познание и воспитание-образование.

Философия, как известно тем, кто ее понимает, есть не дурацкая "самая общая наука о мире и мышлении", но тотальность рефлексии над деятельностью. Однако осуществить эту тотальность чрезвычайно трудно, так что возникшие в разных цивилизициях философии склонялись к фокусировке на одном из процессов, а другие рассматривались исходя из него. В Греции и позднее в Европе фокусировка была на познании. Не понимая специфичности своего фокуса видения, типичный европейский философ был склонен впадать в коллективный эгоцентризм, чваниться своим подходом и отказывать подходам других цивилизаций в атрибуте быть философией. В Китае же философская фокусировка - УПРАВЛЕНИЕ, а в Индии - ОБРАЗОВАНИЕ. Отсюда и нелепейшее приравнивание мышления познанию, столь типичное для классической европейской философии (поэтому Френсис Бэкон воспринимался как большой новатор)
(c) Андрей Парибок

воскресенье, 24 мая 2015 г.

Про Америку и Россию


Alexander J Flint

Вот когда я, например, слышу, что «американцы тупые» и что Америка населена в основном реднеками, я, сидя за компьютером, изобретенным в Америке, под кондиционером, сконструированным в Америке и общаясь с друзьями через интернет, созданный в Америке, глядя на мир через прогрессивные линзы очков, придуманные в Америке, или сидя за рулем автомобиля, сделанного или придуманного в Америке, понимаю, что эти очевидные факты никак не вяжутся с «тупыми реднеками».

Когда слышу сентенцию о каком-нибудь «плохом американском законе» я знаю, что тот, кто ее произнес, либо дурак, либо пропагандист. Потому что никаких американских законов в природе не существует. Потому что в Америке в каждом штате, в каждом городе, в каждой деревне – свои собственные законы, не совпадающие с соседскими. И то, за что в одном штате на вас повесят медальку, в другом штате приведет вас в тюрьму. Даже правила дорожного движения везде свои.

Когда я слышу смешки по поводу «Американской кухни» или про то, что «американцы питаются только гамбургерами», я понимаю, что слышу это от очень недалекого человека. Потому что нет никакой «американской» кухни, а есть великое разнообразие индийской, китайской, французской, итальянской и миллиона других кухонь на любой вкус. И если вам нравится питаться гамбургерами, вы будете питаться гамбургерами; нравится питаться кишами и фуа гра – будете питаться кишами и фуа гра, предпочитаете гречневую кашу с бородинским хлебом – будете ходить в ресторан, где вам это все дадут.

Проблема в том, что те, кто произносит слово «Америка» видят значение этого слова как некую «страну» вроде России, Германии или Франции, которая достигла большого могущества и теперь хочет навязать свои правила всем остальным странам.

А это не «страна», и даже не «государство». Это «цивилизация», которая отличается от всех других цивилизаций, ранее существовавших на земле. Точно так же, как египетская цивилизация отличалась от первобытно-общинного строя. Или как римская цивилизация отличалась от цивилизации галлов и кельтов.

Конечно, у этой цивилизации есть свое государство – «США», но первична – именно цивилизация, «государство США» — всего лишь техническая надстройка, обслуживающая эту цивилизацию. И конечно, эта цивилизация не «американская» — самим США чуть больше двухсот лет. Эта цивилизация – общечеловеческая, созданная представителями всех народов и всех наций земли, которые передали ей все лучшее, что у них было. И которая (и в этом главная суть этой цивилизации) отказалась от поиска «единственно правильного» вектора своего развития, справедливо сочтя, что пусть будет миллион векторов и пусть они свободно конкурируют.

Это цивилизация где есть место всему. Где все существует в одинаково комфортных условиях: и тунеядец живущий на государственное пособие уже в пятом поколении, и гениальный ученый, который движет вперед науку, уже десятилетия будучи прикованным к инвалидному креслу и аппарату искусственного дыхания.

И когда я слышу сентенции о «неправильном пути», который выбрала Америка, я точно знаю, что на самом деле никакого «пути» у Америки и вовсе нет. А есть открытое поле, в котором каждый может пойти куда хочет, в каком угодно направлении, с какой угодно скоростью, и куда-нибудь обязательно придет, как и положено человеку, идущему в открытом поле.

Именно в этом и заключается суть новой цивилизации, в этом открытом поле, в нём кроется секрет ее успеха и ее силы.

Именно поэтому весь мир сейчас живет на технологиях, пришедших из Америки, пользуется медициной и наукой, пришедшей из Америки, и живет в культурной среде, пришедшей из Америки. Точно также как Даки или Кельты ненавидели Рим, но принимали римскую медицину, канализацию и центральное отопление.

Обратите внимание, я намерено не пишу «американский», а пишу «пришедший из Америки». Потому что все «американское», это на самом деле «африканское», «европейское», «азиатское», которое смогло развиться и достигнув успеха лишь попав в американскую цивилизационную среду.

И если у Америки нет никакого «Американского пути», то вот у России он есть.

Но то, что Россия принимает за свой «особый путь» представляет собой обычный коридор, который, как положено коридору, заканчивается стенкой.

Россия бродит по этому «особому пути», по этим коридорам, образующим гигантский лабиринт, уже много столетий, и свернув в очередной коридор, думает, что теперь то уж точно найден тот самый «правильный» путь, хотя интуитивно уже знает, что в конце обязательно будет стенка, где ее ждет очередная расстрельная команда. И где она потом «встав с колен» свернет в очередной поворот коридора.

Россия бродит по этому лабиринту и упорно игнорирует тоннели, ведущие наружу, в конце которых виден свет. Потому, что для тех, кто привык жить в лабиринте – свет в конце тоннеля – символизирует опасность. Если десятки поколений твоих предков ходили по коридорам, где всегда понятно куда и как идти, вылезать на свет, где нет никаких направляющих стенок, непривычно и страшно.

А то, что мы сейчас наблюдаем, это не конфликт наций, и не конфликт государств, и даже не конфликт политических систем. Это конфликт двух цивилизаций.

Одна из них ползает по подземному лабиринту в поисках «правильного» коридора, другая плюнула на эти поиски, вышла на поверхность, ходит куда захочет и как захочет, строит города и засеивает поля.

Та, что внизу может сильно навредить верхней, устраивая подкопы под здания и провалы на дорогах. Но победить она сможет, только выбравшись на поверхность. Если сама станет «Америкой». А тогда и сам повод для конфликта исчезнет.

вторник, 19 мая 2015 г.

М Горький О РУССКОМ КРЕСТЬЯНСТВЕ

О РУССКОМ КРЕСТЬЯНСТВЕ
Оп: Горький М. О русском крестьянстве. Берлин: Изд-во И.П.Ладыжникова, 1922.

Эта скандальная статья Горького вышла в 1922 году в Берлине. Ее не издавали в России ни до, ни после войны, ни в перестройку, - вообще никогда. Просто не издавали и все тут. Быть может, как раз потому, что именно в этом своем сочинении Буревестник говорит о сути революции откровеннее, чем где-либо еще, и чем это позволяли себе его товарищи-большевики. Он живописует варварство и отсталость крестьянской массы, подсказывая читателю, что искоренить это зло возможно только чрезвычайщиной. Создатель Челкаша и Клима убежден: «Как евреи, выведенные Моисеем из рабства Египетского, вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень - все те почти страшные люди, о которых говорилось выше, и их заменит новое племя - грамотных, разумных, бодрых людей»._

«Интеллигенция и революция» - тема из разряда вечных. А вот крестьянство и революция - это то, о чем многое еще не сказано. И сетования Ленина на узость мысли «мелких хозяйчиков», и сочувственно-лирические суждения Солженицына о крестьянском «мiре», «мироустроении» - лишь два идейных края, между которыми еще много невозделанной земли. Мысли титулованного «пролетарского классика» - лишь кое-что из непрочитанного. Или хорошо забытого.
Яков Кротов

Люди, которых я привык уважать, спрашивают: что я думаю о России?

суббота, 16 мая 2015 г.

Имперская политика России, Белоруссия и задачи Восточного партнерства

Имперская политика России, Белоруссия и задачи Восточного партнерства

Александр Сытин

Послезавтра рано утром вылетаю в Ригу на саммит Восточного партнерства. Доклад все публиковать отказались. Как обычно никто ничего не может или все боятся. Все приходится делать самому!

Разум в камне

Обсуждение проблемы искусственного интеллекта в XIV-XVII вв.

Конечно, эту тему обсуждали задолго до высокого средневековья, однако не так, как хочется. Все эти фантазии о механических куклах мало что дают, поскольку это именно художественные образы, а нас интересует интеллектуальное обсуждение и решение задач. В схоластике обсуждали искусственный интеллект как рациональную проблему, вопрос о его возможности, сопутствующих обстоятельствах, проблему сознания и субъекта - степень необходимости этих понятий, связь их с интеллектом. Это ведь только огрызки философии, распространенные в новое время, могли мыслить дело так, что есть восприятие физического мира, потом составление понятия, обобщение и еще что-то, и вот тебе проблема сознания, сделанная в отсутствии понимания, что такое сознание. Ну что с них взять, с номиналистов, какая у них может быть психология или философия.
Ладно. Так вот, всерьез с такими вещами разбирались в схоластике, с XIV по XVII вв. Достать на эту тему что-нибудь трудно, недавно появилась хорошая работа Вдовиной в интересной книге "Полемическая культура и структура научного текста в Средние века и раннее Новое время" М. ВШЭ. 2012.

Поскольку цивилизация была не машинная, постановка и подход к снаряду был совсем иной. Сейчас - в машинное время - спрашивают: как нам построить машину, которая бы делала разные сложные штуки, а кстати, это ведь будет машина, обладающая разумом. В прежние века говорили не о машине, а о Боге. Нам из сегодня важно заметить, что разговор шел об искусственном интеллекте, потому что он нам важен - конечно, для людей XVII в. важно было иное. У них был вопрос о том, как представлять Бога. Поскольку люди были очень рациональные, этот - с сегодняшней точки зрения - невозможный вопрос, на который ответ дается в экстатических видениях, решался для них обсуждением свойств и возможностей Бога. Они проводили мысленные эксперименты и в результате лучше понимали, как устроено то, что их волновало.

среда, 13 мая 2015 г.

русские уже зачарованы демоном власти

11 мая 1945 

Вы говорите о психической неполноценности и демонической внушаемости немцев, но как вы думаете, относится ли это также к нам, швейцарцам, германцам по происхождению?

К. Г. Юнг.: Мы ограждены от этой внушаемости своей малочисленностью. Если бы население Швейцарии составляло восемьдесят миллионов, то с нами могло бы произойти то же самое, поскольку демонов привлекают по преимуществу массы. В коллективе человек утрачивает корни, и тогда демоны могут завладеть им. Поэтому на практике нацисты занимались только формированием огромных масс и никогда — формированием личности. И также поэтому лица демонизированных людей сегодня безжизненные, застывшие, пустые. 
...
Но чем может обернуться лечение, если его провести бомбами и пулеметами? Не должно ли военное подчинение демонизированной нации только усилить чувство неполноценности и усугубить болезнь?

К. Г. Юнг.: Сегодня немцы подобны пьяному человеку, который пробуждается наутро с похмелья. Они не знают, что они делали, и не хотят знать. Существует лишь одно чувство безграничного несчастья. Они предпримут судорожные усилия оправдаться перед лицом обвинений и ненависти окружающего мира, но это будет неверный путь. Искупление, как я уже указывал, лежит только в полном признании своей вины. «Меа culpa, mea maxima culpa!» [Моя вина, моя большая вина (лат.).]В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина. 
...
Тогда можно надеяться, что демоны будут изгнаны и новый, лучший мир поднимется на руинах?

К. Г. Юнг.:  Нет, от демонов пока не избавиться. Это трудная задача, решение которой в отдаленном будущем. Теперь, когда ангел истории покинул немцев, демоны будут искать новую жертву. И это будет нетрудно. Всякий человек, который утрачивает свою тень, всякая нация, которая уверует в свою непогрешимость, станет добычей. Мы испытываем любовь к преступнику и проявляем к нему жгучий интерес, потому что дьявол заставляет забыть нас о бревне в своем глазу, когда мы замечаем соринку в глазу брата, и это способ провести нас. Немцы обретут себя, когда примут и признают свою вину, но другие станут жертвой одержимости, если в своем отвращении к немецкой вине забудут о собственных несовершенствах. Мы не должны забывать, что роковая склонность немцев к коллективности в неменьшей мере присуща и другим победоносным нациям, так что они также неожиданно могут стать жертвой демонических сил. «Всеобщая внушаемость» играет огромную роль в сегодняшней Америке, и насколько русские уже зачарованы демоном власти, легко увидеть из последних событии, которые должны несколько умерить наше мирное ликование. Наиболее разумны в этом отношении англичане: индивидуализм избавляет их от влечения к лозунгам, и швейцарцы разделяют их изумление перед коллективным безумием.

Это интервью основателя аналитической психологии было опубликовано в швейцарской газете Die Weltwoch 11 мая 1945 года, через четыре дня после капитуляции немецкой армии в Реймсе.

Юнг "Демоны существуют"

понедельник, 11 мая 2015 г.

Чаушеску forever

Давно фыркаю от затасканного высказывания "Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего" трактуемого как "надо учиться на прошлых ошибках"

Дело в том что предки жили в другую эпоху, и ничего(утрировано конечно) там из их опыта полезного для сегодня не наковырять. Кроме, - исторического мифа, культурно-нравственного наследия, которыми живет народ сегодня. Это тоже важно, потому что коллективное бессознательное сформировано предыдущими поколениями, а довлеет над сегодняшним индивидуальным бессознательным. но постоянно путают - и вместо извлечения из своей истории иррационального, берут рациональное, не применимое к сегодняшнему дню.

Для того чтобы извлечь практические уроки, нужно изучать историю народов той же эпохи, находившихся в схожих условиях развития.

Например о войне что сейчас идет с РФ ничего не накопать из истории украинско-московитских конфликтов. Гораздо более полезно с практической стороны смотреть что сейчас происходит в Сирии например. Или последние десятилетия в израиле-палестинском конфликте.

А вот замечательный пример, пусть и популярно изложенный того что происходит последний год в Украине.

Трупный яд в ванильной упаковке

Путинская РФ после почти годичной подготовки, наконец, начала отмечать столь ею любимый праздник – 9 мая, «День Победы в Великой Отечественной войне». И можно долго смеяться над многогранной и удивительной придурью, это празднование сопровождающей (благо, поводов к этому много), и сетовать на то, что вот, мол, даже в брежневском Совке такого не было, и прочее в этом духе. Однако, если оставить в стороне все приличные и не очень анекдоты, рожденные массовым победобесием, и посмотреть на политический смысл, заложенный в пышном праздновании 9 мая, то придется признать: Путин, с точки зрения его интересов, делает все правильно. Ибо культ 9 мая работает именно так, как было изначально задумано. И так, как это Путину и путинской элите надо.

Почему, собственно, с этим культом и нужно решительно и безпощадно бороться. Впрочем, не будем забегать вперед, а начнем, традиционно, с краткого погружения в историю вопроса.
9 мая: ноу-хау дорогого Леонида Ильича

Коллективная память на тропе победы

Российские власти обладают особым умением производить празднества почти космического масштаба и навязывать их людям с пафосом, вызывающим тошноту. Именно так осточертела еще до самого события Олимпиада в Сочи, и в той же мере тошнотворными стали бесконечные репетиции Парада Победы. Многие наблюдатели отмечают, что празднование юбилея Победы превратилось в национальное безумие, а ее недавно изобретенный символ — георгиевская лента, ставшая знаком путинского режима, в своей неистовой навязчивости раздулась в образ коллективного психоза.

Недавно Мария Степанова обратила внимание на контекст этого безумия, которое она определила как безоглядную погруженность в прошлое, отныне неотличимое от настоящего: «Но важней всего глубокая, по самые ноздри, погруженность в прошлое. Это она не дает ни посмотреть на будущее, не описывая его как Сталинград или Потсдам, Цусиму или Хиросиму, — ни ощутить настоящее как свое, не имеющее прецедентов, аналогов, образцов. Эта зачумленность прошлым не похожа ни на одну из известных мне болезней, и она нуждается в анализе и лечении. Неспособность разместить между собой и прошлым холод хоть какой-нибудь отстраненности, отсутствие дистанции и даже желания дистанцироваться от всего, что уже случилось, дают возможность для странных трансмутаций».

Среди множества наблюдений у Степановой есть одно, особенно симптоматичное и прямо касающееся юбилея Победы: «Когда московский автовладелец пишет на своей машине “На Берлин!”, он деятельно стирает границы между собой и дедом-победителем; его повседневное движение по городу — на службу, в магазин, на дачу — становится победоносным движением по покоренной Европе, он как бы оказывается собственным дедом, солдатом-освободителем, бронзовым памятником, не инвестируя в это ничего, кроме ведерка краски». Действительно, такое неразличение и составляет сущность громыхающих юбилейных торжеств. Степанова в основном сосредотачивается на экзистенциальных аспектах этой блокировки настоящего и погруженности в прошлое. Я бы хотел, однако, остановиться на политических и социальных сторонах этого безумия.

Не вызывает сомнения тот факт, что обращение к истории в сегодняшней России не имеет прямо отношения к прошлому. Речь идет о массированном конструировании того, что в современном гуманитарном знании называется коллективной памятью. Последнюю принято не только отличать от истории и историографии, но и прямо им противопоставлять. Коллективная память — это способ конструирования сообщества и идентичности членов этого сообщества. Другой функции она, по сути дела, не имеет.

Историк Аллан Мегилл замечает, что нам лишь кажется, будто, занимаясь коллективной памятью, мы вспоминаем о прошлом: на самом деле мы «вспоминаем» о том, что актуально для нас сейчас. Мы думаем о сегодня в категориях прошлого. В этой связи он выдвигает лозунг: «Вспоминай сегодня, думай прошлое» («Remember the present, think the past»). В Америке тема коллективной памяти была необыкновенно актуальной в 1980—1990-е годы, когда появилось множество сообществ (этнических, гендерных и т.д.), пытавшихся определить собственную идентичность. Чем менее внятна идентичность, тем актуальнее становится тема коллективной памяти. Через общую память члены сообщества фиксируют собственное коллективное Я.

Жан-Люк Нанси в книге «Непроизводимое сообщество» придумал воображаемую сцену складывания коллективной идентичности. Он описал, как вокруг костра располагаются люди и слушают миф об их общем происхождении: «Они собрались послушать историю, объединяющую их. Раньше они были разобщены (об этом иногда повествует рассказ), не осознавая этого, постоянно соприкасаясь, взаимодействуя и сталкиваясь лицом к лицу друг с другом. <...> Он [основатель сообщества] рассказывает свою или их собственную историю, всем давно знакомую, которую только он имеет дар, право или долг рассказывать. Это — история их происхождения: куда ведут их истоки и как они укоренены в самих этих Истоках — они или их жены, имена или авторитеты. Одновременно это — история начала мира, начала собрания или истока самого рассказа...» [1] Описав эту мифологическую сцену, отголоски которой можно найти, как пишет Нанси, у Гердера, Шлегеля, Шеллинга, Гёрреса, Бахофена, Вагнера, Фрейда, Кереньи, Кассирера, Гёте, философ указывает, что сама она является мифом, фантазией, сказкой, частью фиктивной коллективной памяти.

Я думаю, что происходящее в России прямо отсылает к кризису национальной идентичности и конструированию мифа об основаниях. Для обитателей советского пространства доминирующей идентичностью было понятие «советского человека», а мифологическим событием основания — Октябрьская революция, юбилеи которой, кстати, отмечались с таким же невротическим размахом. День Победы сегодня пытаются превратить в такое же событие основания. Российская нация отныне мифологически укореняется в двух событиях — крещении Руси (несколько скомпрометированном его связью с Киевом) и победе над Германией, которой власть, судя по всему, стремится придать сугубо российское лицо, принижая значение, например, украинцев в этой победе. Россияне, атомизированные и маргинализированные отсутствием любых политических и гражданских сообществ, хватаются за георгиевскую ленту как знак принадлежности к сообществу, к некоему влиятельному большинству. Ленточка (шарф, костюм, полотенце) становится знаком плохо складывающейся, но вожделенной идентичности.

далее

понедельник, 13 апреля 2015 г.

Рашизм, как он есть. На уровне быта, атмосферы

Предисловие
Александр Пасховер

Год назад Ivan Kulnev, бывший российский студент, а затем студент уже немецкого вуза в Берлине, провел для нас очень содержательную и душевную экскурсию в концлагере Заксенхаузен. Потом были прогулки по Берлину. Удивительный парень.

В Германии Ваня уже 8 лет. Недавно он на несколько дней заехал к себе домой в Воронеж. Если у вас есть 20 минут, прочтите это. Это - шедевр.

Тютчев, с его "умом Россию не понять" и Лермонтов с его "страна господ, страна рабов", - и представить себе не могли, как далеко все зайдет.

Будете в Берлине, понадобится тематический русскоязычный (или немецкоязычный) гид, лучше чем Ваня не найти.

Отрывок:
...
По вечерам каждый день смотрю с племянниками фильмы. Те старые и добрые советские мультфильмы с неисчерпаемым гуманизмом, на которых в свое время воспитывались миллионы детей. Даже в тех из них, где не обошлось без идеологии, где царь - безграмотный дурак, даже в них присутствует что-то доброе, чистое, человечное.

"Аленький цветочек". Производство киностудии "Союзмультфильм" Москва - 1952 г. Едва объяснимый феномен. Как именно в тот год, когда СССР находился на пике своего "гуманистического" развития, когда репрессивная мясорубка конвейерным способом перемалывала тысячи и тысячи мнимых и реальных врагов, в то время, когда люди были лишены элементарного права – права на жизнь, выпускалось такое в свет? Парадокс.

Смотрим фильм "Белые Бим и черное ухо". Детская душа тронута.

Рассматриваем карту. Найди мне Владивосток, Санкт-Петербург, где Вильнюс? Псков? Рядом смотри. Правильно! Баку? Молодец! Челябинск? А теперь покажи-ка Киев…

- Так там же хахлы, дядь Вань, они плохие! - резким движением отрываясь от карты, поворачивает голову на меня второклассник и смотрит наивно-непонимающе, как и положено ребенку. У меня все перевертывается внутри.

- Артемушка, подрастешь - все поймешь, может быть…
...
Вопросы, которые много лет себе задаю: Как, когда и чем все это кончится? Задаю их преподавателю в университете. Он, глубоко вздыхая, спокойно говорит:

- Да как кончится? Как всегда там. Большим насилием и кровью.

суббота, 4 апреля 2015 г.

Социализм против социализма. Вопросы для размышлений

В советское время насаждалась мысль, что социалистическая идея берет свое начало от теоретических постулатов французского утопического социализма конца XVIII — начала XIX ст. Положенная в основу большевистской практики модель так называемого научного социализма выстраивалась на соответствующих постулатах. В действительности исторические истоки социализма имеют иное основание. Их исходной формой стал основанный на принципах раннего христианства христианский социализм, социализм с основополагающей версией построения царства Божьего на Земле.

Речь идет о христианском социализме как мировоззренческом фундаменте европейской модели социализации. В ее основе основополагающие догматы христианства по поводу абсолютной ценности человеческой личности — неприкасаемом достоинстве каждого человека, свободе и равенстве всех. В системе этих ценностей человек с его потребностями — не просто конечная цель миросоздания и действительная "мера всех вещей", но и "цель в самом себе". В этих определениях акцентируется на естественной ценности человека. Эта ценность — не данность общества, это исходная целеполагающая его основа. Общество формируется во имя того, чтобы на каждом историческом этапе адекватно своим возможностям обеспечивать максимальную реализацию соответствующих ценностей. Мы говорим таким образом не о социализме-формации, социализме-экономике, а о социализме как о перманентном (с учетом, естественно, логики историзма) процессе социализации общества, как об исходной мировоззренческой доминанте, морально-нравственном императиве.

Важно понимать, что социализм в этом определении не может претендовать на свою логическую завершенность. Его развитие, равно как и развитие богатства человеческой личности, не имеет начала; оно одновременно и бесконечно. Социализм — это бесконечная социализация общества, наполнение социальным содержанием всей совокупности его функциональных структур: государства, экономики и духовно-социальной сферы. Это процесс, который можно постоянно совершенствовать, но нельзя довести до какого-то системно определенного состояния. В реализации идеи социализма, писал по этому поводу один из основателей европейской социал-демократии Э.Бернштейн, "движение — все, цель — ничто". "Наличие в социализме элементов недосказанного", акцентировал политик, не девальвирует, а наоборот, возвышает общественное достоинство соответствующей теории, делает ее "неизменно значимой".

Эта логическая конструкция в последующем стала программной в развитии западной социал-демократии. Речь идет не только о программных целях социал-демократической партии Германии. В программном документе французских социалистов акцентируется на том же: "Социализм — это движение к социализму". В программе шведских социал-демократов аналогичное: "Социализм — это не модель, которую мы можем принять, а процесс, в ходе которого мы обучаемся сами определять свою историю". Основанные на моральных ценностях христианства социал-демократические идеи социализма были весьма популярны в дореволюционной России, в частности, и в Украине. Среди их основателей — наш земляк, киевлянин, один из последовательных критиков большевистской модели социализма, выдающийся философ Н.Бердяев. Социализм, не вышедший за пределы экономического детерминизма, полагал ученый, теряет главное — свою гуманистическую направленность. В действительности "социализм как вековечное начало… не есть та или иная экономическая организация. Социализм есть явление духа, есть социальная проекция христианского персонализма"

Вся статья

четверг, 19 марта 2015 г.

Почему мы принимаем желание за счастье

Дофамин, нейробиология и нейромаркетинг:
почему мы принимаем желание за счастье

Фрагмент книги Келли Макгонигал. Сила воли. Как развить и укрепить. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014.

Все хотят укрепить силу воли. Но до сих пор не было преподавателя, который взялся бы сделать научно-обоснованный курс на эту тему, перелопать чужие исследования и провести свои. Все, чтобы доказать, что этот навык тренируем и научить всех желающих приемам его развития. Этим преподавателем стала психолог, доктор наук Келли Макгонигал.

В 1953 году Джеймс Олдс и Питер Милнер, двое молодых ученых из Университета Макгилла в Монреале, пытались понять одну загадочную крысу. Ученые вживили ей в мозг электрод и подавали через него ток. Они пытались активировать зону мозга, которая, как считали другие исследователи, отвечала у крыс за реакцию страха. Судя по предыдущим отчетам, лабораторные крысы ненавидели электрические разряды и стремились избежать всего, что совпадало с моментом мозговой стимуляции. Но крыса Олдса и Милнера всегда возвращалась в тот угол клетки, где ее било током. Как будто она мечтала все повторить.

Озадаченные причудливым поведением крысы, ученые решили проверить гипотезу, что животное хотело встрясок. Они награждали крысу легким электрическим разрядом всякий раз, как она делала шажок из того угла. Крыса быстро раскусила фокус и спустя несколько минут уже сидела в противоположном углу клетки. Олдс и Милнер обнаружили, что крыса будет двигаться в любом направлении, если награждать ее ударом тока. Вскоре они управляли мышкой, как джойстиком.

Неужели другие ученые ошибались о последствиях стимуляции этой области среднего мозга у крыс? Или ребятам попалась крыса-мазохистка?

На самом деле они нащупали неизученную область мозга — всего-навсего неточно вживив электрод. Олдс был социальным психологом, а не нейробиологом, но ему приходилось работать и в лаборатории. Он ткнул проводок не туда. По ошибке исследователи нашли зону мозга, которая, похоже, давала при стимуляции ощущения невероятного наслаждения. Иначе почему крыса шла куда угодно ради удара током? Олдс и Милнер назвали обнаруженную мозговую структуру центром удовольствия.

Но Олдс и Милнер еще не поняли, куда влезли. Крыса переживала не блаженство, а желание. Со временем нейробиологи выяснили, что этот эксперимент с крысой отражает и наш собственный опыт влечений, соблазнов и зависимостей. Мы увидим, что, когда дело доходит до счастья, не стоит ждать, будто мозг подскажет нам дорогу. Мы также узнаем, как новое течение — нейромаркетинг — использует эти открытия, чтобы манипулировать нами и фабриковать желания, и что можно сделать, чтобы этому противостоять.

Обещание награды

Когда Олдс и Милнер открыли центр удовольствия в мозге своей крысы, они решили доказать, что стимуляция этой области мозга вызывает эйфорию. Они сутки морили крысу голодом, а потом сажали ее в серединку короткого туннеля, с обоих концов которого стояли миски с едой. Обычно крыса бежала по одному из коридоров и принималась хрустеть. Но если ученые подавали крысе разряд прежде, чем она достигала еды, животное замирало на месте и не двигалось. Крыса предпочитала ждать возможного разряда, нежели получить гарантированную пищу.

Ученые проверили, будет ли крыса сама бить себя током, если дать ей такую возможность. Они установили в клетке рычаг, и, нажимая его, крыса могла стимулировать электрическим током свой центр удовольствия. Как только она разобралась, что к чему, то принялась давать себе разряды каждые пять секунд. Другие крысы, получив доступ к самостимуляции, не могли насытиться: они продолжали жать на рычаг до тех пор, пока не падали от усталости. Они даже сносили пытки ради стимуляции мозга. Олдс поставил рычаги в противоположных концах клетки, по полу которой подавался электрический ток. Животное могло получать разряды от рычагов лишь попеременно. Крысы резво бегали взад и вперед по жгущему током полу, пока лапки их не обуглились и не перестали их слушаться. Олдс продолжал считать, что к такому поведению может побудить лишь блаженство.

Психиатры очень быстро сообразили, что этот эксперимент любопытно провернуть на людях*. В Тулейнском университете Роберт Хит вживил электроды в мозг пациентов и дал им возможность самим стимулировать недавно обнаруженный центр удовольствия.

*Хит провел сомнительное исследование, но в 60-х годах в психологических лабораториях творились дела и почуднее. В Гарварде Тимоти Лири изучал влияние ЛСД и галлюциногенных грибов на духовный рост. В Бруклинском медицинском центре имени Маймонида Стэнли Криппнер исследовал экстрасенсорное восприятие: учил людей передавать телепатические сообщения напарникам, которые спали в соседней комнате. А Юэн Кэмерон в Мемориальном институте Аллена в Монреале пытался стереть воспоминания домохозяек, которых удерживали на эксперименте против их воли, что являлось частью крупного исследования по контролю сознания, которое оплачивало ЦРУ.

Пациенты Хита вели себя точно так же, как крысы Олдса и Милнера. Когда им разрешили стимулировать себя с любой частотой, они давали себе по 40 разрядов в минуту. В перерывах им приносили подносы с едой, но пациенты, хотя и признавали, что голодны, не хотели прерываться. Один пациент отчаянно возмущался, когда экспериментатор пытался закончить сессию и отключить электроды. Другой участник нажал на кнопку 200 раз после того, как ток был отключен, пока ученый не призвал его угомониться*. Но так или иначе результаты экспериментов убедили Хита в том, что самостимуляция мозга является подходящей терапевтической методикой для широкого спектра душевных расстройств (черт, похоже, им нравилось!), и автор решил, что будет здорово оставить электроды в мозге пациентов и снабдить их маленькими переносными стимуляторами. Они могли носить их на поясе и использовать, когда пожелают.

Тут стоит пояснить вам исторический контекст исследования. Тогда в науке царил бихевиоризм. Бихевиористы полагали, что единственный показатель, достойный измерения — у животных и у людей, — поведение. Мысли? Чувства? Пустая трата времени. Объективный наблюдатель их не видит, а значит, это ненаучно и неважно. Возможно, поэтому в ранних записях Хита не найти детальных самоотчетов пациентов о том, каково им было при самостимуляции. Хит, как и Олдс с Милнером, предположил, что раз испытуемые постоянно себя стимулировали, отказывались от пищи ради возможности бить себя током, они «награждали» себя чувством эйфории. А пациенты и впрямь говорили, что разряды были приятны. Но их почти непрекращающаяся самостимуляция в сочетании с тревогой, что ток могут отключить, наводила на мысль, что дело не в удовольствии. Сохранившиеся свидетельства самих пациентов раскрывают перед нами иную сторону этого якобы блаженного опыта. Одному пациенту, страдавшему от нарколепсии, чтобы он не проваливался в сон, вживили электрод и вручили прибор. Человек утверждал, что самостимуляцию сопровождало чувство отчаяния. Несмотря на «частое, порой неистовое нажатие кнопки», он ни разу не испытал удовольствия, которое казалось столь близким. Самостимуляция вызывала тревогу, а не счастье. Его поведение скорее выглядело как навязчивость, а не как переживание наслаждения.

*Любопытно, как Хит объяснил этот случай. Он думал, будто пациент продолжал жать на кнопку после отключения тока, потому что был невменяем и не подходил на роль испытуемого. Ученый еще не понимал, какую область мозга он стимулировал, и не распознал это поведение как первый признак зависимости и навязчивых действий.

А вдруг крысы Олдса и Милнера стимулировали себя до изнурения не потому, что это было приятно? Что если область мозга, которую они активировали, не награждала их ощущением глубокого удовлетворения, а всего лишь его обещала? Может, крысы возбуждали себя, так как мозг говорил им, что осталось нажать еще лишь разок, и случится что-то расчудесное?

Олдс и Милнер открыли не центр удовольствия, а то, что нейробиологи теперь называют системой подкрепления. Область, которую они стимулировали, была частью самой примитивной мотивационной мозговой структуры, которая возникла, чтобы побуждать нас к действию и потреблению. Поэтому первая крыса Олдса и Милнера вертелась в углу, где ее стимулировали, поэтому грызуны легко отказывались от пищи и сжигали свои лапки, лишь бы получить еще один разряд. Всякий раз, как раздражалась эта область, мозг крысы говорил: «Давай еще раз! Тебе будет здорово!» Каждая стимуляция поощряла крысу к дальнейшей стимуляции, но никогда не приводила к удовлетворению.

Как мы убедимся, эту систему можно запускать не только электродами. Весь наш мир полон стимулов: от ресторанных меню и каталогов до лотерейных билетов и телевизионных реклам, и все они способны превратить человека в крыску Олдса и Милнера, преследующую обещание счастья. Когда это случается, мозг становится одержим «Я хочу» и нам труднее говорить: «Я не буду».

Нейробиология «Я хочу»

Как система подкрепления заставляет нас действовать? Когда мозг замечает возможность награды, он выделяет нейромедиатор дофамин. Дофамин приказывает остальному мозгу сосредоточиться на этой награде и во что бы то ни стало получить ее в наши жадные ручонки. Прилив дофамина сам по себе не вызывает счастья — скорее просто возбуждает. Мы резвы, бодры и увлечены. Мы чуем возможность удовольствия и готовы усердно трудиться, чтобы его достичь.

За последние несколько лет нейробиологи давали действию дофамина много имен, например: поиск, хотение, влечение и желание. Но ясно одно: это не переживание чего-то приятного — удовольствия, наслаждения или самой награды. Исследования показывают, что можно уничтожить всю дофаминовую систему в мозге крысы, но животинка все равно скорчит довольную мордаху, если вы покормите ее сахарком. Только вот работать за лакомство ее уже не заставишь. Она любит сахар, но не хочет его, пока не получит.

В 2001 году стэнфордский нейробиолог Брайан Кнутсон опубликовал убедительное исследование, в котором доказал, что дофамин отвечает за предвкушение, а не за переживание награды. Ученый использовал модель знаменитого в бихевиористской психологии эксперимента Ивана Петровича Павлова — классическое формирование условных рефлексов у собак. В 1927 году Павлов заметил: когда собаки привыкали, что перед кормежкой раздавался звон колокольчика, при этом звуке у них начинала выделяться слюна, даже если еды не предвиделось. Они выучились связывать звон с обещанием обеда. Кнутсон предположил, что мозг тоже выделяет своего рода слюну в предвкушении награды — и, что особенно важно, когда мозг получает награду, он работает иначе.

В своем исследовании Кнутсон помещал участников в томограф и вырабатывал у них условную реакцию: когда на экране появлялся определенный символ, они могли выиграть денежный приз. Чтобы его получить, нужно было жать на кнопку. Вскоре, когда люди видели символ, в их мозге активировалась система подкрепления и выделялся дофамин, — и участники изо всех сил давили на кнопку. Но при выигрыше эта область мозга затихала. Радость победы регистрировалась в других нервных центрах. Кнутсон доказал, что дофамин отвечает за действие, а не за счастье. Обещание награды требовалось, чтобы не проворонить выигрыш. Когда возбуждалась система подкрепления, они переживали предвкушение, а не удовольствие.

Все, что, по-нашему, нам понравится, запускает систему подкрепления. Соблазнительная еда, запах варящегося кофе, символ 50-процентной скидки в витрине, улыбка симпатичного незнакомца, реклама, которая обещает сделать нас богатыми. С притоком дофамина этот новый объект желания кажется критически необходимым, чтобы выжить. Когда дофамин завладевает нашим вниманием, мозг приказывает нам достать объект или повторять то, что нас привлекло. Природа позаботилась, чтобы мы не оголодали, ведь сбор ягод — серьезное занятие, а человеческий род не должен исчезнуть лишь потому, что соблазнить потенциального партнера — дело слишком хлопотное. Эволюции плевать на счастье, но она обещает его, чтобы мы боролись за жизнь. Поэтому ожидание счастья — а не непосредственное его переживание — мозг использует, чтобы мы продолжали охотиться, собирать, работать и свататься.

Разумеется, теперь мы живем в совершенно ином мире. Взять, к примеру, всплеск дофамина от вида, запаха или вкуса жирной или сладкой пищи. Выделение дофамина гарантирует, что мы захотим объесться до отвала. Замечательный инстинкт, если вы живете в мире, где еды мало. Однако в нашей среде еда не просто широкодоступна, но и готовится так, чтобы максимизировать дофаминовый ответ, поэтому каждый такой всплеск — путь к ожирению, а не к долголетию.

Или задумайтесь о воздействии сексуальных образов на нашу систему подкрепления. На протяжении почти всей человеческой истории обнаженные люди принимали соблазнительные позы только перед реальными партнерами. Конечно, слабое желание действовать в такой ситуации было бы неразумным, если вы хотели оставить в генофонде свою ДНК. Но спустя несколько сотен тысяч лет мы оказались в мире, где интернет-порно доступно всегда, не говоря уже о вездесущих сексуальных образах в рекламе и индустрии развлечений. В порыве преследования каждой из таких сексуальных «возможностей» люди зависают на порносайтах и становятся жертвами рекламных кампаний, которые используют секс, чтобы продать все — от дезодоранта до дизайнерских джинсов.

Вся статья

пятница, 30 января 2015 г.

Ресентимент российского общества

... в ревнивом российском внимании к Украине в течение последнего года было нечто большее, нежели ностальгия по Империи. Постимперские фантомные боли переживали и Британия, и Франция, но никто из них не сравнивал себя с бывшими колониями. В случае России можно говорить о более глубоком психологическом механизме — о символической компенсации, переносе, проекции собственных комплексов и фрустрации на символическую фигуру Другого. Об этом в апреле 2014 года говорил в одном из своих последних публичных выступлений Борис Дубин:

«Это очень странный механизм, когда собственные проблемы и неспособность с ними справиться переносятся на других через барьер снижения этих других. Ведь все, что говорилось в России по поводу того, что происходит на Украине, — это же не об Украине говорилось, а о России, вот в чем все дело! Но благодаря такому ходу появляется возможность, во-первых, снять с себя груз всего этого, а во-вторых — в принципе обсуждать, хотя бы поставить эти проблемы, вывести их в область внимания. При этом сама Россия для себя остается “слепым пятном”, “отказывается” от собственного действия, “не видит” себя».
...
Ницше писал о ресентименте в 1887 году, но его слова по-новому зазвучали через четверть века, накануне Первой мировой, в 1912 году, когда монографию о ресентименте написал Макс Шелер, немецкий лютеранин, перешедший в католичество. Человек трагического мироощущения, покончивший с собой в 1928 году, он предчувствовал грядущие потрясения и фактически предсказал «Веймарский ресентимент» в послевоенной Германии, из которого родилась такая фигура, как неудавшийся архитектор и художник Адольф Гитлер. Гитлер (как и семинарист-неудачник Сталин) — это фигура из Достоевского, злобный и мстительный «подпольный человек», дорвавшийся до вершин власти, Смердяков на воеводстве. Не случайно в своей работе Шелер обращается к образам русской литературы:

«Ни одна литература так не переполнена ресентиментом, как молодая русская литература. Книги Достоевского, Гоголя, Толстого просто кишат героями, заряженными ресентиментом. Такое положение вещей — следствие многовекового угнетения народа самодержавием и невозможности из-за отсутствия парламента и свободы печати дать выход чувствам, возникающим под давлением авторитета».

По сути дела, Россия — страна классического ресентимента. С одной стороны, в ней век за веком воспроизводятся различные формы сословного рабства — от крепостного права до советской прописки и нынешнего корпоративного государства, причем в государственном рабстве находится не только тягловое население, но и привилегированные классы, включая дворянство, которое обязано власти титулами, поместьями и самой своей жизнью, не говоря уже о промышленном и торговом сословиях, чья собственность всегда была условна, зависима от прихотей власти. В этих условиях в обществе развивается чувство обиды, невостребованности, непризнанного таланта, появляются такие ресентиментные фигуры, как «лишний человек» и «подпольный человек», показывающий в кармане фигу Хрустальному дворцу рационального мироустройства — а от него уже рукой подать до Петруши Верховенского, до террористов, бомбистов и нечаевщины.
...
Путинский ресентимент

Россия нулевых — яркий пример ресентимента, ставшего государственной политикой. Одним из главных пропагандистских мифов путинской эпохи, который начал активно раскручиваться едва ли не с первых месяцев прихода Путина к власти, стала «теория поражения» России, начиная с ламентаций о «крупнейшей геополитической катастрофе XX века», каковой был распад СССР, и заканчивая расхожим мемом о «лихих девяностых». По здравом размышлении мирный роспуск Советского Союза (в отличие, например, от взрывного распада Югославии) был не поражением России, а шансом для нее, сохранив основную территорию, население, ядерный потенциал и правопреемство от СССР, избавившись от затратного имперского балласта, совершить постиндустриальный переход, присоединиться к «золотому миллиарду» глобального Севера. Собственно, активная часть российского населения, включая всю правящую элиту и самого президента Путина, этим шансом успешно воспользовалась. Россия нулевых, оправившись от кризиса 1998 года, используя попутный ветер слабого рубля и растущих нефтяных цен, неуклонно поднималась с коленей, удваивала ВВП, вступала в ВТО, сотрудничала с США в войне с террором — но при этом для домашнего употребления тиражировался миф о геополитическом поражении, унижении и разграблении России мировым либерализмом и его ставленниками Ельциным, Гайдаром и Чубайсом.

Мысль о поражении и чувство обиды на реформаторов и на окружающий мир стали удобным оправданием для социального иммобилизма и паразитизма путинской эпохи, совпали с глубинной российской склонностью к ресентименту. Как заметил Михаил Ямпольский, «все российское общество, от Путина до последнего стрелочника, в равной мере является носителем ресентимента. Для Путина его истоком является непризнание его и России равными и уважаемыми игроками на мировой арене, для стрелочника — беспомощность перед лицом полиции, чиновников, судов и бандитов. <…> Ресентиментные фантазии власти в какой-то момент вошли в странный резонанс с ресентиментными фантазиями обывателей»

http://www.strana-oz.ru/2014/6/russkiy-resentiment

Ресентимент
Одна из поражающих воображение метаморфоз российского общества связана с вулканическим ростом агрессивности одновременно с отказом от признания реальности, погребенной в одночасье под идеологическими фикциями. Объяснить это явление непросто. Его часто списывают на беспрецедентную обработку масс телевизионной пропагандой. Официальная пропаганда многое объясняет, но далеко не все. Не всякое общество может быть распропагандировано в такие короткие сроки и до таких эксцессов. Чтобы пропаганда была эффективной, она должна отвечать бессознательным устремлениям населения.
...
Ницше указывал на связь ресентимента с религией рабов — христианством, в отличие от язычества, мыслившим в категориях иного мира, апокалипсического преображения будущего, райской утопии и т.д. Коммунистическая утопия вполне вписывается в стратегию ресентимента, ориентированную на отрицание реальности.

Мне представляется, что отказ от реальности в нынешней России прямо связан с чувством беспомощности людей, неспособных внести хотя бы мизерное изменение в жизнь своей страны и даже своей семьи. СМИ только подбрасывали «контент» в этот взрыв «рабского» негативизма, помогавшего людям преодолеть чувство отчуждения и униженности. Особенность российской ситуации, однако, заключается в том, что все российское общество, от Путина до последнего стрелочника, в равной мере является носителем ресентимента. Для Путина его истоком является непризнание его и России равными и уважаемыми игроками на мировой арене, для стрелочника — беспомощность перед лицом полиции, чиновников, судов и бандитов. Я полагаю, что ресентиментные фантазии власти в какой-то момент вошли в странный резонанс с ресентиментными фантазиями обывателей. И мир стал трансформироваться. Авантюра на Украине стала благородной войной против воображаемых фашистов, изоляция России — ее утверждением в ранге великой державы, упадок экономики и падение доходов — ростом благосостояния и счастья. И даже люди, далекие от фантазмов ресентимента, но напуганные ураганом происходящих изменений, которые они не в силах предотвратить, систематически пытаются отрицать реальность происходящего или хотя бы закрыть на нее глаза.
...
Отказ от «принципа реальности», если вспомнить этот термин Фрейда, ведет к утверждению лжи как принципа политики. Когда политика государства начинает строиться на тотальной лжи или отрицании очевидных фактов, мы сталкиваемся с совершенно особым типом политики, которым успешно занимались Гитлер и Сталин.
...
Полное несогласование войны с реальностью привело, как известно, к поражению сверхдержавы от армии отсталой аграрной страны. При этом, замечает Арендт, стремление к раздуванию «лживого образа» даже не было попыткой добиться с помощью блефа особого международного значения. В отличие от нынешней России, заинтересованной в таком блефе, никто ведь и не оспаривал американского могущества. За вьетнамским блефом не просматривался никакой реальный национальный интерес.
Эта тотальная ложь порождала веру в собственные фантазмы. Возникающая всеобщая иллюзия делала утратившую связь с реальностью бюрократию еще менее способной решать подлинные проблемы. В украинской эпопее, при всем отличии от вьетнамской, много сходного. Бюрократия последовательно подрывает экономическое и политическое благополучие страны ради создания некоего блефа. Дефактуализация в России вошла в стадию саморазрушения государства и общества. И все эти жертвы приносятся только ради «сохранения лица» и создания образа «несокрушимой силы».
Но именно в этом параноидальном желании любым способом демонстрировать силу и проявляется укорененность российской политики, или антиполитики, в ресентименте, в слабости и бессилии. Невероятный страх, который испытывает власть перед честными выборами или любой политической и гражданской активностью в стране, показывает степень ее беспомощности и неуверенности в завтрашнем дне. Ресентимент — аффект испуганного, беспомощного, не имеющего влияния на действительность — всегда выливается в фантазмы силы и несокрушимости (нам все санкции и весь мир нипочем), а угодливые СМИ делают все, чтобы загипнотизировать этими фантазмами тех, кто их жаждет и производит.
http://www.colta.ru/articles/specials/4887

среда, 14 января 2015 г.

«Русская идея» как зеркало большевизма

Казалось бы, нет ничего столь несовместимого по природе, как безбожный большевизм и русская религиозная философия. После революции разные апологеты «русской идеи» получили удобный повод развести по разные стороны баррикад красивые теоретические построения русских философов-богоискателей и социальные эксперименты коммунистических вождей. Тем самым они как бы открестились от преступлений большевиков, сделав вид, будто не имеют ничего общего с их безбожной идеологией. Причину всех ужасов социального эксперимента с их легкой подачи стали усматривать в чем угодно, но только не в философских спекуляциях на тему русского мессианства. Так, Семен Франк объявил социалистическую революцию «действенным и всенародным» проявлением нигилизма — этого, по его словам, «исконно русского умонастроения». Иван Ильин даже усмотрел в коммунистическом учении ницшеанский имморализм, якобы ставший причиной массового террора.

Таким образом, получалось, будто главная проблема социалистических преобразований заключалась именно в том, что они осуществлялись в демонстративном отрыве от христианских нравственных принципов, принятых основателями русской религиозной философии в качестве «безусловных начал нравственности». Следовательно, если бы социализм осуществлялся в согласии с этими началами, то мы могли бы увидеть построение реального рая на земле, к чему, собственно, и призывали русские философы. Коммунисты же, якобы, исказили и «извратили» этот идеал, отказавшись от его подлинных духовных основ, из которых, собственно, и вытекает само стремление русского человека преобразить мир, утвердив в нем нетленную «христианскую правду». Поэтому любой русский патриот, обращенный (как он считает) к православной традиции, отказывается воспринимать сталинский ГУЛАГ как предельное и наглядное воплощение нашего мессианства. Если рай на земле не случился, — рассуждает он, — то дело тут не в самой мессианской идее, а в ее искажении под влиянием нехороших басурманских учений, прежде всего — материализма.

В общем, не будь отрыва от наших духовных основ, не будь чужеродного безбожного соблазна, русский народ явил бы миру более впечатляющий и привлекательный результат своего «особого пути», будто возложенного на него с принятием православия. Но так ли это на самом деле? Попробуем разобраться, на какой почве произрастает учение о русском мессианстве и так ли уж оно далеко от «безбожного» марксизма-ленинизма.

Сегодня мы с некоторой иронией отмечаем появление разных вариаций «ракетно-ядерного православия», когда наиболее горячие патриоты к традиционным христианским символам подмешивают красные флаги, серпы-молоты и портреты товарища Сталина. Нередко можно услышать, будто подлинное христианство — это и есть «социализм» (и даже «коммунизм»), и сами большевистские преобразования осуществлялись в нашей стране в силу сугубо христианского отношения к миру. Конечно, ревнителя религиозной чистоты такие откровения подчас шокируют, однако именно в этом странном (на первый взгляд) объединении православия и советизма «русская идея» как раз и раскрывается в своем исходном, аутентичном варианте.

В действительности, расхождение между марксизмом и русской религиозной философией не столь уж велико, как кажется на первый взгляд.
...
По большому счету, именно социализм и был тем общим знаменателем, что объединял русских богоискателей всех мастей — от рафинированных интеллектуалов до религиозных сектантов. Революционная интеллигенция находилась в том же «мейнстриме», раскрывая свои идеалы через некогда популярный материализм. И говорить о том, будто здесь происходило некое столкновение противоположных позиций, не приходится. Скорее всего, мы имеем дело лишь с РАЗНЫМИ УРОВНЯМИ понимания и вербализации единых мессианских настроений. Сектантские проповедники изъяснялись на простонародном языке, разночинная интеллигенция осваивала «научную» терминологию, в то время как высокообразованные философы вроде Соловьева и его последователей выражали свои мысли в стиле немецкого идеализма. Последнее, конечно же, было неким «высшим пилотажем», которым без смущения козыряли перед всякой интеллигентской «образованщиной» наши продвинутые богоискатели. Усвоение «религиозного» смысла социализма было для них неким определяющим признаком интеллектуального и духовного совершенства.
...
Соловьев, как известно, раскрывал не только религиозную сущность социализма, но и определил «духовное» содержание научно-технического прогресса. Называя вещи своими именами, его синтез был попыткой парадоксального соединения религиозного мракобесия с технической модернизацией. Точнее — подчинение технической модернизации целям и задачам, способным возникнуть только в мозгу основателя тоталитарной религиозной секты. Высшая цель прогресса, по Соловьеву, — это всецелое «осуществление» христианства в мире, вхождение в эпоху Богочеловека, когда вся жизнь людей будет строиться на «безусловных началах нравственности». Приблизить этот светлый час поможет интернациональное священство, централизованное и объединенное «в лице общего Отца всех народов, верховного первосвященника».

Как видим, здесь уже замаячил священный образ товарища Сталина. Весьма показательно и то, что власть, которой наш философ предлагает наделить этого духовного пастыря, будет далеко не символической: «Чтобы достигнуть идеала совершенного единства, — пишет Соловьев, — нужно опираться на единство не совершенное, но реальное. Прежде чем объединиться в свободе, нужно объединиться в послушании. Чтобы возвыситься до вселенского братства, нации, государства и властители должны подчиниться сначала вселенскому сыновству, признав моральный авторитет общего отца».

Все эти возвышенные мысли изложены им в статье «Русская идея». Соловьев спешит «обрадовать» русский народ тем, что на его долю выпадает почетная роль показать всему миру наглядный пример такого «вселенского сыновства», то есть из высших нравственных побуждений покориться Отцу народов. Причем, никаких материальных компенсаций русское мессианство не предполагает в принципе. Сама эта мысль претит духу отечественной философии. Материальный интерес сопряжен с «национальным эгоизмом», тогда как истинная цель мессианства направлена в сторону повсеместного утверждения альтруизма. Поэтому русский народ должен совершенно бескорыстно взвалить на себя бремя служения великому идеалу, строя свою жизнь по примеру христианских аскетов.

Новый взгляд на фашизм

 Как бы мы ни рылись в идеологии фашизма – ничего опорного, ничего системного мы там не найдем, кроме того, что вся идеология сводится к формуле «мы правы, потому что мы вместе» (остальное все, что выдают фашисты – не больше, чем демагогия). Ничего, кроме «пучка» и нет...

Остается только одно – искать стержень фашизма не в идеологии, а в физиологии. И более всего он соответствует эффекту индукции, взаимозаражения, тому самому, который мы наблюдаем, когда люди собираются в толпу. И как только в толпе происходит какой-то резонанс, люди в ней резко меняют своё поведение, начинают себя вести необъяснимо агрессивно
...
вот как это происходит у людей: «...Ужасным в двухминутке ненависти было не то, что ты должен разыгрывать роль, а то, что ты просто не мог остаться в стороне. Какие-нибудь тридцать секунд – и притворяться тебе уже не надо. Словно от электрического разряда, нападали на все собрание гнусные корчи страха и мстительности, исступленное желание убивать, терзать, крушить лица молотом: люди гримасничали и вопили, превращались в сумасшедших. При этом ярость была абстрактной и ненацеленной, ее можно было повернуть в любую сторону, как пламя паяльной лампы». (Дж. Оруэлл. «1984»)

Не стоит искать в фашизме какую-то идеологическую, социальную, экономическую, политическую сущность – там её просто нет, а есть чисто физиологические явления – резонанс и индукция, которые должны объяснять биологи, физиологи и физики. Гуманитарные и общественнонаучные аспекты фашизма лишь «плетутся» вослед за индуктивным заражением, резонансом, пондеромоторикой (притяжением и отталкиванием резонирующих элементов – альтернатива прямым отношениям) и являются вторичными проявлениями. Утверждать, что национализм, или еще какая-то идеология является причиной фашизма – это всё равно, что считать причиной гриппа температуру.

Идеологией фашизма может быть что угодно, от националистической и коммунистической, до религиозной идеи (Крестовые походы, инквизиция, расправа над раскольниками в XVII в.) – лишь бы нашлось нечто формально объединяющее, а оно всегда найдется под давлением физиологической индукции и резонанса.
...
Муссируется устойчивое заблуждение, что фашизм был побежден Советским Союзом при помощи стран антифашистской коалиции. Можно поставить на фашизме точку.

А чем, спрашивается, сталинский фашизм отличается от гитлеровского? Если только тем, что немецкий фашизм направлен преимущественно на уничтожение внешнего «врага», а российский больше на внутреннего (это понятно – так разнонаправлены наши традиции – воинственная и рабская)? Который из двух «менеджеров» – Сталин или Гитлер «эффективнее» по количеству жертв обеих сторон (истреблению «врагов» внутренних и внешних), вполне очевидно.

Который из двух «менеджеров» – Сталин или Гитлер «эффективнее» по количеству жертв обеих сторон (истреблению «врагов» внутренних и внешних), вполне очевидно. Тем более, Сталин – это был лишь второй «фюрер» советского «рейха» после Ленина. При Ульянове-Ленине началось истребительное шествие российского варианта фашизма, отличавшегося от германского лишь формально: если у гитлеровцев в роли идентификатора «свой-враг» использовался такой симулякр как «нация», то у ленинцев-сталинцев эксплуатировалось в этом качестве не менее пустое понятие – «класс». В реальности ни «наций», ни «классов» в природе не существует, это всё фашистские заменители-симуляторы действительных сущностных объединений людей – культур (культура – это система отношений на основе уникальной системы ценностей).

Т. н. «Великая Октябрьская Социалистическая революция» 1917 г. – это, на самом деле, была не революция, а фашистский переворот. Революция – это смена государственной системы, а переворот – это замена физических лиц во власти без изменения ее системы. Действительная революция произошла в феврале 1917 г., когда обозначился конец российской имперской деструктивной рабско-милитаристской системе, установившейся еще с Ордой (подробнее…) Как это происходит рано или поздно с любой империей, Россия встала перед неизбежностью развала, никакого мотива сохранять единую тюрьму у колонизированных Россией народов просто не было, потому системой и были найдены большевики, которые предлагали и осуществили реванш, реставрацию старой имперской системы и колониального рабства в еще более злостном фашистском виде, под новомодной наукообразной коммунистической риторикой.

Даже представители царской фамилии видели, что под прикрытием большевицкой «революции» осуществляется фактический реванш старой имперской системы. Вот как писал великий князь Александр Михайлович Романов в своей «Книге воспоминаний»:
«...фактом остаётся то, что ... Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что ещё мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоёваны, а картографам придётся немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке.»

После декларативно революционного, а фактически фашистского переворота , как совершенно логичное следствие, пошла косить фашистская коса смерти – гражданская война, репрессии, концлагеря, провокация голодоморов, коллективизация, индустриализация (роль гитлеровских автобанов сыграли ленинские электростанции), выращивание благословенного врага – дочернего германского фашизма и провокация большой самоистребительной войны. В той войне, т. н. «ВОВ», как и во всех российских войнах, победила система, а народ проиграл по всем реальным показателям (подробнее…), приобретя в качестве «плодов победы» беспрецедентное количество умерщвленных – около 30 млн., невиданные разрушения, голод, усиление рабского гнета, грабежа, беспросвет загнивания на ближайшие 70 лет…

Российская фашистская система, победившая другую фашистскую систему, потому избежавшая скамьи подсудимых «Нюрнберга», сегодня снова заходит на тот же круг. Фашизм сейчас проявляется в активно формирующейся фашистской пирамиде-вертикали. У нас сейчас, как и в Германии и СССР 30-х годов прошлого века, все ветви власти, политики, бизнеса, СМИ, церкви, искусства, науки слились в единую систему-иерархию-пирамиду. Кто не встроился – тот на умирание, чужой, враг. «Пирамида», несмотря на ее глобальность и очевидность, абсолютно изнутри не рефлексируется.

Дальнейшая логика «пирамиды» – провокация кризиса (пирамида неадекватна мирной экономике, она есть милитаристская форма управления, точнее, командования), чтобы народ, запуганный голодом, кинулся в ножки к спасителю нации и дал ему карт-бланш на мобилизационную экономику и плановые репрессии, которые дадут средства для модернизации и дешевую рабсилу. Потом «успехи первых пятилеток» (автобаны, электростанции или еще что-нибудь глобальное) – пирамида-то адекватна мобилизационной экономике, для того ее и устроила. Потом провокация большой войны – пирамиде на успехах не продержаться, нужна новая мобилизация. Потом потеря нескольких десятков миллионов, поражение, «Нюрнберг-2»…

Новая форма российского фашизма, скорее всего, будет безыдейной, этатической (государственно-ориентированной), корпоративистской, как в Италии при Муссолини. Фашизм скинет фиговые листки идеологии и предстанет во всей своей наготе пустого тупого пучкования. Российская «пирамида» нашла новую отмычку от любых защит, купила, например, либералов, демократов, оппозиционеров на их приверженности формальным законам и процедурам. Дело в том, что если из закона убрать его «дух», т. е. смысл, а оставить одну формальную оболочку, то его можно выворачивать как угодно, хоть с точностью до наоборот. Это оказалось эффективным как в борьбе с внутренними «врагами» — суды в России вытворяют всё, что угодно «пирамиде», невзирая ни на какой абсурдизм, так и во внешнем мире, например, аншлюсы Абхазии, Южной Осетии, Крыма, Донбасса не встречают серьезного сопротивления от мирового сообщества. Опять против фашизма нет оружия, как это было в 30-х годах прошлого века. Не меняя содержания, современный фашизм подгоняет формы, обогатился опытом КГБ и бандитов 90-х, включил даже в международную жизнь инструменты плутовства, «несознанки», циничного попрания любой морали, отжима и рейдерства, «разводок» и «кидков». Фашизм теперь стал фейкшизм и фальшизм…
https://tipaeto.livejournal.com/28751.html
http://argumentua.com/stati/biologiya-fashizma-nauchnyi-vzglyad