Alexander Sytin
Статья Ксении ("От подлости до подвига" Ксения Кириллова) заставила меня обратиться к мыслям о русской культуре и литературной традиции. Рискну этими мыслями поделиться. Ксения ставит вопрос о том, почему высокие нравственные стандарты русской литературы не выработали в народе и обществе иммунитета против безнравственности, дикости и антигуманизма и отвечает на него, как я понял следующим образом: эти нравственные стандарты самопожертвования, доходящего до самоотречения и подвига неприемлемы в повседневной общественной жизни, которая в результате вовсе оказалась лишенной нравственной составляющей.
Соглашаясь с Ксенией в отношении характеристики крайнего нравственного общественного упадка в современной России, хотелось бы высказать ряд критических замечаний относительно оценки русской культурной и литературной традиции и ее сравнения с западной, под которой я понимаю неразрывную культурную линию развития Европы и США.
прежде всего, хочется обратить внимание на то, что национальная литературная традиция сама по себе практически никогда не определяет нравственный уровень народа и духовное состояние общества. Самым распространенным и нелюбимым мною примером является общество Германии первой половины ХХ в., которому высочайшие достижения культуры не помешали скатиться к нацизму со всеми его ужасами. Здесь мы оставим в покое нацизм и ограничимся лишь тем, что нормы поведения, уклад жизни, и в конечном итоге нравственную атмосферу любого общества в истории формирует элита. Причем делает она это не назидательно-пропагандистски, а так как это происходит в хороших семьях: ребенок учится нравственности и поведению НА ПРИМЕРЕ родительской семьи и окружающих ее людей. Чуть позднее он начинает знакомиться с литературной традицией - сначала в изложении или чтении вслух старшими, затем самостоятельно. Десятки поколений формировались, читая Сравнительные жизнеописания Плутарха, сопереживая героям Шекспира, Корнеля, Расина, Мэлори, Сервантеса, Д.Дефо, М.Рида, В.Скотта, А.Дюма...
Закономерно задать вопрос - в каких общественных слоях формирование личности проходило по указанному сценарию? Щадя современную бессословную социальную политкорректность, отвечу: в среде элиты. Она, собственно, на то и элита, чтобы примером своей жизни формировать рамки общественной нравственности и поведения. Тем самым, мы можем сказать, что формирование общественного уклада и нравственности происходит скорее за счет эстетических, нежели этических начал. Человек, вне зависимости от своего социального и материального положения, стремится сохранить человеческий облик и не превратиться в скотину, а следовательно, сдерживает порывы своего подсознания не потому что в школе изучал некие литературные произведения, а потому что противоположное поведение является антиэстетическим, безобразным, осуждается обществом и отталкивает окружающих, даже ему подобных, препятствует тому, что сейчас стало принято называть социальным лифтингом. Иными словами, хорошенькая гризетка или цветочница имеет некоторый шанс стать если не герцогиней, то по крайней мере респектабельной буржуазкой, в отличие от опустившихся пьяных шлюх типа Сонечки Мармеладовой или героинь купринской "Ямы".
Итак, думаю, можно зафиксировать следующих вывод. В западном обществе формирование общественно-нравственных устоев идет от элиты в массы народа, а роль инструмента познания (гносеологии) в процессе этого формирования выполняет эстетика.
Теперь обратимся к русской культурной традиции. Безусловно вызову многочисленные нарекания, но на мой взгляд, может быть за исключением короткого отрезка времени, называемого Серебряным веком, эстетика в ней (русской традиции) отсутствует начисто, а если вдруг в чем-то и проявляется, то в заимствованной из-той же Европы форме. достаточно взглянуть на внешний облик российских городов - дальше можно не продолжать. Элита в Росси также не сформировалась. То, что можно назвать дворянской культурой, в России существовало ровно 100 лет: от Указа о вольности дворянской до отмены крепостного права. Если присовокупить к этому разночинскую и даже, как это делает Д.Быков советскую традицию, наберется еще одно столетие - до середины 60-х годов ХХ в. В обозначенных параметрах считать это второе столетие временем, когда интеллигенция могла считаться элитой, можно лишь с большими оговорками.
Не очень хорошо понимаю, где Ксения увидела в русской литературной традиции жертвенный героизм, столь высокий, что ему даже подражать невозможно. Где, скажите мне, в русской литературе герои - исторические или вымышленные, способные стать рядом с героями Плутарха и Шекспира, Байрона и А.Шенье, В.Скотта и В.Гюго? - Онегин? Евгений из "Медного всадника"? Печорин? Князь Мышкин? А.Болконский с П.Безуховым? Анна Каренина? Митя Карамазов? Р.Раскольников? Герои Чехова? Гоголя? Где размах Фауста - В Мастере и Маргарите? Как раз наоборот, мы видим, что литература в России ориентируется не на высоты человеческого характера и духа, а на повседневные страдания обывательской души с ее "мильоном терзаний". Эстетика как нормообразующий критерий отсутствует, а в роли гносеологического ориентира и инструмента познания и развития выступают ДУШЕВНЫЕ СТРАДАНИЯ. Душа заменяет русскому человеку и рассудок, и характер, и дух. он настолько занят переживаниями и страданиями своей якобы "взыскующей Горнего", а на самом деле веками топчущейся на одном месте души, что на действие, построение и обустройство жизненного пространства, как материального, так и духовного у него не остается ни жизненных сил, ни жизненного времени. Он попросту оказывается неспособен ни к какому действию вообще. В западной традиции мы знаем аналогичные примеры: достаточно вспомнить творчество М.Пруста, Д.Джойса, Т.Манна, но это явление скорее можно назвать "потоком сознания", а не бесполезным страданием души, стремящейся к чему-то несуществующему, божественному и терзаемой собственной несостоятельностью - неспособностью достичь того, чего нет.
Отсюда отсутствие в русской литературе, да и в жизни, подлинных характеров, некая бабья истеричность, характерная отнюдь не только для женских образов. Такая литература может воспитывать жалостливость, но не формировать общественную нравственность и устои.
С элитой у России тоже не получилось. Не будем говорить о допетровской родовой аристократии: ее культурно-цивилизационный потенциал и роль в качестве элиты общества выглядят достаточно туманно. Очевидно только, что, она была органической частью общества, как это имело место во всех странах. Она была практически полностью уничтожена Иваном грозным и Смутным временем и окончательно добита Петром I, который создал свою элиту в подражание европейской. ТОлько элита эта оказалась рабски зависима от престола и совершенно органически чужда народу. Этот разрыв между западнически ориентированной, искусственно созданной по европейскому шаблону элитой и толщей массы русского общества не преодолен до сих пор и едва ли будет преодолен когда-либо.
Могла ли такая элита, насчитывавшая в своем родословии ДВА непоротых поколения быть для народа нравственно-этическим и эстетическим примером? Разумеется нет. Народ в лучшем случае воспринимает их как более или менее безобидных чудаков - в худшем как врагов.
Расцвет усадебной, да и придворно-столичной культуры остался народу неизвестен, чужд и враждебен. Никакого облагораживающего влияния ни русская дворянско-усадебная, ни позднее разночинско-городская культура на енго не оказали. Общество существовало и развивалось в двух параллельных, ни в чем не пересекающихся плоскостях.
Могла ли литература, созданная представителями "праздного класса" для своего внутреннего потребления оказывать благотворное влияние на народ? 1917 год и последующее господство большевиков дали ответ на этот вопрос.
Следует отдать должное советскому руководству: оно как-то препятствовало процессу окончательного одичания. В качестве нормы поведения все же внедрялось поведение интеллигенции, пусть неумело и жалко, но пытающейся воспроизводить со своими переделкинскими дачами и литературными вечерами уклад дворянской усадебной жизни. несмотря на все гонения, престиж вузовского преподавателя, профессора, писателя, ученого, человека умственного труда был достаточно высок.
Роковой ошибкой Б.Н.Ельцина и его младореформаторов стало то, что в результате проведенных ими реформ были материально разорены, уничтожены, хуже того - унижены люди умственного труда, остававшиеся последними носителями нравственности, знаний и интеллекта. Высокий уровень образования, тем более приверженность традиционным нравственным нормам стали билетом в нищету, бесправие, унижение. Коллективный люмпен из московской, из питерской ли подворотни торжествовал. Образование, нравственность - все то, что в России было принято было называть интеллигентностью в одночасье утратили всякую притягательность и престиж. Естественным образом это коснулось и литературы. Ее нормы и императивы стали неприемлемы вредны. О какой роли культуры, литературы, истории можно говорить, когда на самом высоком государственном уровне торжествуют глупость, невежество и хамство, а в качестве социального образца выступают герои сериалов? Общество отзывается на запрос элиты - результатом становится полное одичание и отказ даже от минимальных достижений цивилизации.
Cuique suum!
Статья Ксении ("От подлости до подвига" Ксения Кириллова) заставила меня обратиться к мыслям о русской культуре и литературной традиции. Рискну этими мыслями поделиться. Ксения ставит вопрос о том, почему высокие нравственные стандарты русской литературы не выработали в народе и обществе иммунитета против безнравственности, дикости и антигуманизма и отвечает на него, как я понял следующим образом: эти нравственные стандарты самопожертвования, доходящего до самоотречения и подвига неприемлемы в повседневной общественной жизни, которая в результате вовсе оказалась лишенной нравственной составляющей.
Соглашаясь с Ксенией в отношении характеристики крайнего нравственного общественного упадка в современной России, хотелось бы высказать ряд критических замечаний относительно оценки русской культурной и литературной традиции и ее сравнения с западной, под которой я понимаю неразрывную культурную линию развития Европы и США.
прежде всего, хочется обратить внимание на то, что национальная литературная традиция сама по себе практически никогда не определяет нравственный уровень народа и духовное состояние общества. Самым распространенным и нелюбимым мною примером является общество Германии первой половины ХХ в., которому высочайшие достижения культуры не помешали скатиться к нацизму со всеми его ужасами. Здесь мы оставим в покое нацизм и ограничимся лишь тем, что нормы поведения, уклад жизни, и в конечном итоге нравственную атмосферу любого общества в истории формирует элита. Причем делает она это не назидательно-пропагандистски, а так как это происходит в хороших семьях: ребенок учится нравственности и поведению НА ПРИМЕРЕ родительской семьи и окружающих ее людей. Чуть позднее он начинает знакомиться с литературной традицией - сначала в изложении или чтении вслух старшими, затем самостоятельно. Десятки поколений формировались, читая Сравнительные жизнеописания Плутарха, сопереживая героям Шекспира, Корнеля, Расина, Мэлори, Сервантеса, Д.Дефо, М.Рида, В.Скотта, А.Дюма...
Закономерно задать вопрос - в каких общественных слоях формирование личности проходило по указанному сценарию? Щадя современную бессословную социальную политкорректность, отвечу: в среде элиты. Она, собственно, на то и элита, чтобы примером своей жизни формировать рамки общественной нравственности и поведения. Тем самым, мы можем сказать, что формирование общественного уклада и нравственности происходит скорее за счет эстетических, нежели этических начал. Человек, вне зависимости от своего социального и материального положения, стремится сохранить человеческий облик и не превратиться в скотину, а следовательно, сдерживает порывы своего подсознания не потому что в школе изучал некие литературные произведения, а потому что противоположное поведение является антиэстетическим, безобразным, осуждается обществом и отталкивает окружающих, даже ему подобных, препятствует тому, что сейчас стало принято называть социальным лифтингом. Иными словами, хорошенькая гризетка или цветочница имеет некоторый шанс стать если не герцогиней, то по крайней мере респектабельной буржуазкой, в отличие от опустившихся пьяных шлюх типа Сонечки Мармеладовой или героинь купринской "Ямы".
Итак, думаю, можно зафиксировать следующих вывод. В западном обществе формирование общественно-нравственных устоев идет от элиты в массы народа, а роль инструмента познания (гносеологии) в процессе этого формирования выполняет эстетика.
Теперь обратимся к русской культурной традиции. Безусловно вызову многочисленные нарекания, но на мой взгляд, может быть за исключением короткого отрезка времени, называемого Серебряным веком, эстетика в ней (русской традиции) отсутствует начисто, а если вдруг в чем-то и проявляется, то в заимствованной из-той же Европы форме. достаточно взглянуть на внешний облик российских городов - дальше можно не продолжать. Элита в Росси также не сформировалась. То, что можно назвать дворянской культурой, в России существовало ровно 100 лет: от Указа о вольности дворянской до отмены крепостного права. Если присовокупить к этому разночинскую и даже, как это делает Д.Быков советскую традицию, наберется еще одно столетие - до середины 60-х годов ХХ в. В обозначенных параметрах считать это второе столетие временем, когда интеллигенция могла считаться элитой, можно лишь с большими оговорками.
Не очень хорошо понимаю, где Ксения увидела в русской литературной традиции жертвенный героизм, столь высокий, что ему даже подражать невозможно. Где, скажите мне, в русской литературе герои - исторические или вымышленные, способные стать рядом с героями Плутарха и Шекспира, Байрона и А.Шенье, В.Скотта и В.Гюго? - Онегин? Евгений из "Медного всадника"? Печорин? Князь Мышкин? А.Болконский с П.Безуховым? Анна Каренина? Митя Карамазов? Р.Раскольников? Герои Чехова? Гоголя? Где размах Фауста - В Мастере и Маргарите? Как раз наоборот, мы видим, что литература в России ориентируется не на высоты человеческого характера и духа, а на повседневные страдания обывательской души с ее "мильоном терзаний". Эстетика как нормообразующий критерий отсутствует, а в роли гносеологического ориентира и инструмента познания и развития выступают ДУШЕВНЫЕ СТРАДАНИЯ. Душа заменяет русскому человеку и рассудок, и характер, и дух. он настолько занят переживаниями и страданиями своей якобы "взыскующей Горнего", а на самом деле веками топчущейся на одном месте души, что на действие, построение и обустройство жизненного пространства, как материального, так и духовного у него не остается ни жизненных сил, ни жизненного времени. Он попросту оказывается неспособен ни к какому действию вообще. В западной традиции мы знаем аналогичные примеры: достаточно вспомнить творчество М.Пруста, Д.Джойса, Т.Манна, но это явление скорее можно назвать "потоком сознания", а не бесполезным страданием души, стремящейся к чему-то несуществующему, божественному и терзаемой собственной несостоятельностью - неспособностью достичь того, чего нет.
Отсюда отсутствие в русской литературе, да и в жизни, подлинных характеров, некая бабья истеричность, характерная отнюдь не только для женских образов. Такая литература может воспитывать жалостливость, но не формировать общественную нравственность и устои.
С элитой у России тоже не получилось. Не будем говорить о допетровской родовой аристократии: ее культурно-цивилизационный потенциал и роль в качестве элиты общества выглядят достаточно туманно. Очевидно только, что, она была органической частью общества, как это имело место во всех странах. Она была практически полностью уничтожена Иваном грозным и Смутным временем и окончательно добита Петром I, который создал свою элиту в подражание европейской. ТОлько элита эта оказалась рабски зависима от престола и совершенно органически чужда народу. Этот разрыв между западнически ориентированной, искусственно созданной по европейскому шаблону элитой и толщей массы русского общества не преодолен до сих пор и едва ли будет преодолен когда-либо.
Могла ли такая элита, насчитывавшая в своем родословии ДВА непоротых поколения быть для народа нравственно-этическим и эстетическим примером? Разумеется нет. Народ в лучшем случае воспринимает их как более или менее безобидных чудаков - в худшем как врагов.
Расцвет усадебной, да и придворно-столичной культуры остался народу неизвестен, чужд и враждебен. Никакого облагораживающего влияния ни русская дворянско-усадебная, ни позднее разночинско-городская культура на енго не оказали. Общество существовало и развивалось в двух параллельных, ни в чем не пересекающихся плоскостях.
Могла ли литература, созданная представителями "праздного класса" для своего внутреннего потребления оказывать благотворное влияние на народ? 1917 год и последующее господство большевиков дали ответ на этот вопрос.
Следует отдать должное советскому руководству: оно как-то препятствовало процессу окончательного одичания. В качестве нормы поведения все же внедрялось поведение интеллигенции, пусть неумело и жалко, но пытающейся воспроизводить со своими переделкинскими дачами и литературными вечерами уклад дворянской усадебной жизни. несмотря на все гонения, престиж вузовского преподавателя, профессора, писателя, ученого, человека умственного труда был достаточно высок.
Роковой ошибкой Б.Н.Ельцина и его младореформаторов стало то, что в результате проведенных ими реформ были материально разорены, уничтожены, хуже того - унижены люди умственного труда, остававшиеся последними носителями нравственности, знаний и интеллекта. Высокий уровень образования, тем более приверженность традиционным нравственным нормам стали билетом в нищету, бесправие, унижение. Коллективный люмпен из московской, из питерской ли подворотни торжествовал. Образование, нравственность - все то, что в России было принято было называть интеллигентностью в одночасье утратили всякую притягательность и престиж. Естественным образом это коснулось и литературы. Ее нормы и императивы стали неприемлемы вредны. О какой роли культуры, литературы, истории можно говорить, когда на самом высоком государственном уровне торжествуют глупость, невежество и хамство, а в качестве социального образца выступают герои сериалов? Общество отзывается на запрос элиты - результатом становится полное одичание и отказ даже от минимальных достижений цивилизации.
Cuique suum!
Комментариев нет:
Отправить комментарий