вся статья Д. Шабанова
Отрывки:
Изучение истории становления некоего феномена — совершенно необходимое условие для его понимания. Во вводной лекции я попробовал (и ради слушавших меня студентов, и ради себя самого) еще раз понять границы, до которых нас может довести наука.
Я готов понять чувства тех, кто воспринимает науку как храм. Cтены этого храма уместно украсить произведениями стенной живописи на классические сюжеты. Леверье открывает Уран на кончике пера, Гёте обнаруживает межчелюстную кость у человека, американские радиоастрономы (Пензиас и Вильсон) регистрируют предсказанное Гамовым реликтовое излучение, «биологи приветствуют своего Менделеева» после доклада Вавилова о гомологических рядах изменчивости…
Естественные и точные науки наглядно демонстрируют возможность предсказания и доказательства. Там, где причинно-следственные связи могут быть установлены достаточно надежно, наука демонстрирует прямо-таки чудеса. Обычный светодиодный фонарик является зримым доказательством справедливости квантовой механики (в классической физике он попросту необъясним), релятивистская поправка, рутинно вычисляемая при GPS-навигации, является зримо подтверждает теорию относительности. Есть области, где по имеющимся состоянию рассматриваемых объектов мы можем уверенно судить о их следствиях или причинах. M → N; N → O; O → P; P → Q… Но можно ли на основании этого уверенно утверждать, каким Z все закончится, или с какого A все начиналось? Нет! Мы можем уверенно говорить только о тех переходах, для которых мы поняли причинно-следственные закономерности…
Дело в том, что научное мышление происходит по достаточно строгим, контролируемым правилам. В этом его сила (на описанной «территории» наука позволяет приходить к заслуживающим доверия, а часто даже весьма практичным выводам), и в этом его слабость (при отсутствии начальных данных или в том случае, если правила перехода от начальных данных к выводам остаются неизвестными, наука пасует). Нет-нет, я сейчас говорил не о фантазии ученого при научном поиске и выдвижении гипотез! Догадки — догадками, но любая догадка должна быть вписана в комплекс имеющихся данных и представлений, и для этого ее надо надлежащим образом обосновать.
А как пройти дальше, за пределы понятного сегодняшней науке? Мы вступим в область философии.
...
И Беркли, и, кажется, Демокрит понимали, что мы познаем мир через наше восприятие. Разница только в том, что Демокрит уверенно заявил, что за нашим восприятием стоит что-то по-настоящему существующее (атомы, etc), а Беркли — что за ним ничего нет. Можно ли доказать, кто из них прав?
На последний вопрос философия дала четкий ответ: нет. И дал его Дэвид Юм, который раз и навсегда доказал, что наше познание ограничено нашим восприятием. Мы можем по-разному представлять себе то, что находится вне нашего восприятия, но доказать или опровергнуть его бытие мы не можем.
А как же разговоры про «доказательства бытия Бога»? Со времен Юма ясно, что их быть не может.
...
Стивен Хокинг с Ленардом Млодиновым, обсуждая процесс познания, были вынуждены признать, что доказать правильность модели невозможно. Можно предполагать, что за моделями что-то есть (отсюда — слово «реализм»), но ничего, кроме моделей, которые могут быть различными, мы познавать не можем.
...
И вот тут, уважаемые читатели, я хочу поделиться с вами поражающим меня фактом. Я работаю в хорошем университете с давними академическими традициями. Нашим студентам читают курс философии, говоря, что он необходим для формирования их мировоззрения. Аспирантов заставляют сдавать философский кандидминимум, рассказывая, что это дает им опору в занятиях наукой. Ни в курсе философии для студентов, ни в курсе для аспирантов Юм и его идеи не упоминаются вообще!
Вы можете не согласиться со мной, что идеи Юма — самое важное во всей истории философии, но не можете же вы отрицать, что они были высказаны и не были опровергнуты? Как можно выбрасывать из курсов философии тот анализ отношений между восприятием и знанием, который восходит к Юму? Не понимаю…
...
Может, апологеты философской основы научной картины мира не понимают значения выводов Юма, а может быть, просто не хотят распространяться о том, что для них невыгодно. Важно вот что.
«Храм науки» не имеет фундамента. Внутри него можно говорить о доказательстве (основывающемся на принятии определенных аксиом). Доказать принятие этих аксиом невозможно. Философия не помогает решить эту проблему; еще в XVIII веке стало ясно, что доказать основы науки она не может. Задача, которую имеет смысл решать, состоит в ином: на каком основании можно выбирать подходящие исходные предположения из множества возможных.
...
Анализируя восприятия (в том числе — являющиеся ответами на наши действия), мы можем находить закономерности. Мы учитываем эти закономерности, строя модели того, что воспринимаем. Некоторые из этих моделей делают наши действия более адаптивными (более эффективными в удовлетворении наших потребностей). Восприятия — их оценка — потребности — действия — закономерности — модели —адаптации…
Если мы сочтем, что наиболее адаптивной является та картина мира, которая легче всего распространяется среди доверчивых людей, мы скатимся к той или иной версии «вирусов мозга» (© Ричард Докинз). Если мы решим, что адаптивная картина мира — эта такая его модель, принятие которой с наибольшей вероятностью обеспечивает максимально долгое существование человечества, наш выбор будет совсем иным. Вы догадались, какой вариант из двух названных представляется мне предпочтительным?
Обратите внимание: сами критерии для выбора более адаптивной картины мира оказываются зависимыми от этой картины! Это означает, что в одном случае, при одних начальных установках, оптимальной окажется одна картина мира, а в другом — иная. Вам это не нравится? Ничего не поделаешь…
...
Мы не можем доказать, что за нашим восприятием стоит целый мир. Все, что мы можем — установить, что мы лучше адаптируемся, если моделируем этот мир, основываясь на предположении, что он существует. И перед нами открываются неограниченные возможности совершенствования наших моделей…
Отрывки:
Изучение истории становления некоего феномена — совершенно необходимое условие для его понимания. Во вводной лекции я попробовал (и ради слушавших меня студентов, и ради себя самого) еще раз понять границы, до которых нас может довести наука.
Я готов понять чувства тех, кто воспринимает науку как храм. Cтены этого храма уместно украсить произведениями стенной живописи на классические сюжеты. Леверье открывает Уран на кончике пера, Гёте обнаруживает межчелюстную кость у человека, американские радиоастрономы (Пензиас и Вильсон) регистрируют предсказанное Гамовым реликтовое излучение, «биологи приветствуют своего Менделеева» после доклада Вавилова о гомологических рядах изменчивости…
Естественные и точные науки наглядно демонстрируют возможность предсказания и доказательства. Там, где причинно-следственные связи могут быть установлены достаточно надежно, наука демонстрирует прямо-таки чудеса. Обычный светодиодный фонарик является зримым доказательством справедливости квантовой механики (в классической физике он попросту необъясним), релятивистская поправка, рутинно вычисляемая при GPS-навигации, является зримо подтверждает теорию относительности. Есть области, где по имеющимся состоянию рассматриваемых объектов мы можем уверенно судить о их следствиях или причинах. M → N; N → O; O → P; P → Q… Но можно ли на основании этого уверенно утверждать, каким Z все закончится, или с какого A все начиналось? Нет! Мы можем уверенно говорить только о тех переходах, для которых мы поняли причинно-следственные закономерности…
Дело в том, что научное мышление происходит по достаточно строгим, контролируемым правилам. В этом его сила (на описанной «территории» наука позволяет приходить к заслуживающим доверия, а часто даже весьма практичным выводам), и в этом его слабость (при отсутствии начальных данных или в том случае, если правила перехода от начальных данных к выводам остаются неизвестными, наука пасует). Нет-нет, я сейчас говорил не о фантазии ученого при научном поиске и выдвижении гипотез! Догадки — догадками, но любая догадка должна быть вписана в комплекс имеющихся данных и представлений, и для этого ее надо надлежащим образом обосновать.
А как пройти дальше, за пределы понятного сегодняшней науке? Мы вступим в область философии.
...
И Беркли, и, кажется, Демокрит понимали, что мы познаем мир через наше восприятие. Разница только в том, что Демокрит уверенно заявил, что за нашим восприятием стоит что-то по-настоящему существующее (атомы, etc), а Беркли — что за ним ничего нет. Можно ли доказать, кто из них прав?
На последний вопрос философия дала четкий ответ: нет. И дал его Дэвид Юм, который раз и навсегда доказал, что наше познание ограничено нашим восприятием. Мы можем по-разному представлять себе то, что находится вне нашего восприятия, но доказать или опровергнуть его бытие мы не можем.
А как же разговоры про «доказательства бытия Бога»? Со времен Юма ясно, что их быть не может.
...
Стивен Хокинг с Ленардом Млодиновым, обсуждая процесс познания, были вынуждены признать, что доказать правильность модели невозможно. Можно предполагать, что за моделями что-то есть (отсюда — слово «реализм»), но ничего, кроме моделей, которые могут быть различными, мы познавать не можем.
...
И вот тут, уважаемые читатели, я хочу поделиться с вами поражающим меня фактом. Я работаю в хорошем университете с давними академическими традициями. Нашим студентам читают курс философии, говоря, что он необходим для формирования их мировоззрения. Аспирантов заставляют сдавать философский кандидминимум, рассказывая, что это дает им опору в занятиях наукой. Ни в курсе философии для студентов, ни в курсе для аспирантов Юм и его идеи не упоминаются вообще!
Вы можете не согласиться со мной, что идеи Юма — самое важное во всей истории философии, но не можете же вы отрицать, что они были высказаны и не были опровергнуты? Как можно выбрасывать из курсов философии тот анализ отношений между восприятием и знанием, который восходит к Юму? Не понимаю…
...
Может, апологеты философской основы научной картины мира не понимают значения выводов Юма, а может быть, просто не хотят распространяться о том, что для них невыгодно. Важно вот что.
«Храм науки» не имеет фундамента. Внутри него можно говорить о доказательстве (основывающемся на принятии определенных аксиом). Доказать принятие этих аксиом невозможно. Философия не помогает решить эту проблему; еще в XVIII веке стало ясно, что доказать основы науки она не может. Задача, которую имеет смысл решать, состоит в ином: на каком основании можно выбирать подходящие исходные предположения из множества возможных.
...
Анализируя восприятия (в том числе — являющиеся ответами на наши действия), мы можем находить закономерности. Мы учитываем эти закономерности, строя модели того, что воспринимаем. Некоторые из этих моделей делают наши действия более адаптивными (более эффективными в удовлетворении наших потребностей). Восприятия — их оценка — потребности — действия — закономерности — модели —адаптации…
Если мы сочтем, что наиболее адаптивной является та картина мира, которая легче всего распространяется среди доверчивых людей, мы скатимся к той или иной версии «вирусов мозга» (© Ричард Докинз). Если мы решим, что адаптивная картина мира — эта такая его модель, принятие которой с наибольшей вероятностью обеспечивает максимально долгое существование человечества, наш выбор будет совсем иным. Вы догадались, какой вариант из двух названных представляется мне предпочтительным?
Обратите внимание: сами критерии для выбора более адаптивной картины мира оказываются зависимыми от этой картины! Это означает, что в одном случае, при одних начальных установках, оптимальной окажется одна картина мира, а в другом — иная. Вам это не нравится? Ничего не поделаешь…
...
Мы не можем доказать, что за нашим восприятием стоит целый мир. Все, что мы можем — установить, что мы лучше адаптируемся, если моделируем этот мир, основываясь на предположении, что он существует. И перед нами открываются неограниченные возможности совершенствования наших моделей…
Комментариев нет:
Отправить комментарий