В то, что, меняя сюртуки на зерно и обратно, можно построить рынок частных собственников, которые изберут демократическую политическую систему как способ разрешения общественных противоречий, не верил даже сам Карл Маркс. Так он написал в первом томе для абстракции, чтобы объяснить, что к чему и что почем. В реальной же истории частная собственность как общественный институт сформировалась из брутального процесса, именуемого «первоначальное накопление», о чем писал он же в 24-й главе тома третьего.
В Америке уничтожали коренное население и привозили для рабского труда на захваченных территориях африканцев. Делали это robber barons, отталкивающие персонажи, со временем мутировавшие в достойных Рокфеллеров. В Англии грабили колонии и сгоняли крестьян с земли, на которой разводили овец и сеяли ячмень, чтобы торговать шерстью и виски. У нас же была приватизация. Массовая, несправедливая, в ней захапали все те, кто смог захапать. Хоть мне ничего и не досталось в этом процессе, считаю его благом, потому что по-иному демонтировать государственную собственность в обозримый исторический период было невозможно. Это присказка.
После этого возник хаос неуправляемой демократии. Почему хаос? Потому что «демократы» хотели прекрасного правильного государства, где у собственников разных групп (мелких, немелких и пр.) разные имущественные интересы, которые они и выражают через политическую машину. А машина позволит им через голосование и другие формы общественного давления поставить под свой контроль государство и использовать эту машину для разрешения противоречий между людьми, имеющими разные интересы. Прежде всего имущественные. В России группы с разными имущественными интересами не сложились, потому что имущества по-прежнему у граждан так мало, что оно не определяет их гражданское поведение и не способно цивилизованно объединять граждан в элементы политической машины. Поэтому демократия не могла не превратиться в хаос. Хаос последних лет ельцинской поры надо было как-то останавливать, чем-то подпереть Пизанскую башню России. Это сделала путинская автократия, что также, на мой взгляд, было неизбежно, хоть и не понравилось «демократам».
Самое интересное происходило потом. Оставив какие-то ниши мелким булочникам a la Дымов, Чижов и Маркс, сильные мира сего монополизировали все остальное. Сначала (конец 90-х) упрощенно было так: все, что не консолидировали под собой национальные и региональные олигархи, осталось у государства. Народ остался не у дел, в прежней нищете. Раз народ беден, нельзя платить госчиновникам сколь-либо достойные деньги (кто это примет такой бюджет, Зюганов что ли?). Поэтому все сферы госрегулирования превратили в «поляны», где каждый по своему чину собирает ренту. «Что охраняешь, то и имеешь». Потом чиновный класс задумался, а зачем, собственно, так много оставили этим самым олигархам, российским аналогам robber barons, их же так народ не любит? Пересмотр итогов приватизации делать не стоит, а отбирать у них и у других то тут, то там — милое дело.
Опуская все летописание: за двадцать лет мы вновь вернулись к ситуации конца СССР — политическая монополия на власть и экономическая монополия госкомпаний на все мало-мальски стоящее. Ну, еще олигархи попискивают, которые встроились в эту государственно-олигархическую модель и платят свой оброк собирателям ренты.
...
Проблема МСБ не в том, что в стране нет для него кредитных ресурсов. Его проблема в том, что ресурсы ему дают неохотно, потому что МСБ находится в зоне невероятных рисков, зажат между крышами и поборами, регуляторами и пожарниками. Но главное, у МСБ нет в экономике ниш для собственного устойчивого развития и роста.
Продолжаю уже от себя. Ниш у МСБ нет — это главное. Сегодня кто-то делает какие-то пластиковые трубы, завтра — налоговые изменения, и все. Крупный бизнес не может отдать МСБ на аутсорсинг и устойчивые контрактные отношения ничего сколь-либо жизненно важного для себя: ни производство запчастей или пластиковых труб, ни порой даже столовые для персонала. Практически ничего нельзя отдать без риска не получить завтра то, о чем договорились.
...
Мы остаемся бедными и бесправными, потому что бесправие и бедность — это целенаправленная политика. Другого объяснения бедности в такой богатой стране в моей картинке мира нет. Почему это целенаправленная политика? Потому что никто не создал прессинга размонтирования монополии экономической и политической. Кто его может создать? Только граждане, которые соединятся в борьбе за сколь-либо лучшую жизнь с крупным бизнесом.
Крупный бизнес не от хорошей жизни смотрит на МСБ и на граждан. Его уже так самого поджала монополия всего и вся, что у него не так много альтернатив. Либо все продавать к черту и сваливать, либо звать граждан вспомнить, что они граждане, и вместе с МСБ и гражданами демонтировать монополию рентной экономики и иерархической политики.
В Америке уничтожали коренное население и привозили для рабского труда на захваченных территориях африканцев. Делали это robber barons, отталкивающие персонажи, со временем мутировавшие в достойных Рокфеллеров. В Англии грабили колонии и сгоняли крестьян с земли, на которой разводили овец и сеяли ячмень, чтобы торговать шерстью и виски. У нас же была приватизация. Массовая, несправедливая, в ней захапали все те, кто смог захапать. Хоть мне ничего и не досталось в этом процессе, считаю его благом, потому что по-иному демонтировать государственную собственность в обозримый исторический период было невозможно. Это присказка.
После этого возник хаос неуправляемой демократии. Почему хаос? Потому что «демократы» хотели прекрасного правильного государства, где у собственников разных групп (мелких, немелких и пр.) разные имущественные интересы, которые они и выражают через политическую машину. А машина позволит им через голосование и другие формы общественного давления поставить под свой контроль государство и использовать эту машину для разрешения противоречий между людьми, имеющими разные интересы. Прежде всего имущественные. В России группы с разными имущественными интересами не сложились, потому что имущества по-прежнему у граждан так мало, что оно не определяет их гражданское поведение и не способно цивилизованно объединять граждан в элементы политической машины. Поэтому демократия не могла не превратиться в хаос. Хаос последних лет ельцинской поры надо было как-то останавливать, чем-то подпереть Пизанскую башню России. Это сделала путинская автократия, что также, на мой взгляд, было неизбежно, хоть и не понравилось «демократам».
Самое интересное происходило потом. Оставив какие-то ниши мелким булочникам a la Дымов, Чижов и Маркс, сильные мира сего монополизировали все остальное. Сначала (конец 90-х) упрощенно было так: все, что не консолидировали под собой национальные и региональные олигархи, осталось у государства. Народ остался не у дел, в прежней нищете. Раз народ беден, нельзя платить госчиновникам сколь-либо достойные деньги (кто это примет такой бюджет, Зюганов что ли?). Поэтому все сферы госрегулирования превратили в «поляны», где каждый по своему чину собирает ренту. «Что охраняешь, то и имеешь». Потом чиновный класс задумался, а зачем, собственно, так много оставили этим самым олигархам, российским аналогам robber barons, их же так народ не любит? Пересмотр итогов приватизации делать не стоит, а отбирать у них и у других то тут, то там — милое дело.
Опуская все летописание: за двадцать лет мы вновь вернулись к ситуации конца СССР — политическая монополия на власть и экономическая монополия госкомпаний на все мало-мальски стоящее. Ну, еще олигархи попискивают, которые встроились в эту государственно-олигархическую модель и платят свой оброк собирателям ренты.
...
Проблема МСБ не в том, что в стране нет для него кредитных ресурсов. Его проблема в том, что ресурсы ему дают неохотно, потому что МСБ находится в зоне невероятных рисков, зажат между крышами и поборами, регуляторами и пожарниками. Но главное, у МСБ нет в экономике ниш для собственного устойчивого развития и роста.
Продолжаю уже от себя. Ниш у МСБ нет — это главное. Сегодня кто-то делает какие-то пластиковые трубы, завтра — налоговые изменения, и все. Крупный бизнес не может отдать МСБ на аутсорсинг и устойчивые контрактные отношения ничего сколь-либо жизненно важного для себя: ни производство запчастей или пластиковых труб, ни порой даже столовые для персонала. Практически ничего нельзя отдать без риска не получить завтра то, о чем договорились.
...
Мы остаемся бедными и бесправными, потому что бесправие и бедность — это целенаправленная политика. Другого объяснения бедности в такой богатой стране в моей картинке мира нет. Почему это целенаправленная политика? Потому что никто не создал прессинга размонтирования монополии экономической и политической. Кто его может создать? Только граждане, которые соединятся в борьбе за сколь-либо лучшую жизнь с крупным бизнесом.
Крупный бизнес не от хорошей жизни смотрит на МСБ и на граждан. Его уже так самого поджала монополия всего и вся, что у него не так много альтернатив. Либо все продавать к черту и сваливать, либо звать граждан вспомнить, что они граждане, и вместе с МСБ и гражданами демонтировать монополию рентной экономики и иерархической политики.
Комментариев нет:
Отправить комментарий