Куда катится язык русского мира

Не раз встречал, но не придавал значения у разных мыслителей:
Хочешь постичь какова судьба посмотри на то как менялся и меняется его язык.
У живого народа - язык всегда меняется.
Тревожна судьба народа - если язык перестал изменяться несколько поколений, веков
Но если язык упрощается, выхолащивается - это признак - умирающего народа.

И вот:

*Куда катится язык русского мира*

Состояние русского языка по итогам ХХ века вызывает тревогу. Когда я спрашиваю своих филологически наблюдательных друзей, какими словами за последние годы обогатился русский язык, они начинают сыпать англицизмами. Нет, пожалуйста, с русскими корнями, — уточняю вопрос. Оживление быстро затухает, и с трудом из памяти извлекаются “озвучить”, “отморозок”, “беспредел”, “разборка”, “наезжать”, “париться” т.е. “напрягаться” и несколько других столь же неновых и в основном низкородных - блатных - слов, выскочивших из грязи в князи; список не меняется годами. Между тем за пять лет нового века английский язык обогатился тысячами новых слов (а значит, и реалий, понятий, идей), созданных на его собственной корневой основе.

Приведу несколько примеров, относящихся только к такой узкой области современной англо-американской культуры, как литературная деятельность: backstory (фактическая, документальная основа художественного вымысла); banalysis (банализ, банальный анализ); blog (блог, персональный сетевой дневник или форум); belligerati (писатели — сторонники войны и империализма); carnography (описание насилия); bibliotherapy (библиотерапия); fanfic (произведения, создаваемые на тему определенного фильма или телешоу его поклонниками); faxlore, xeroxlore (современный городской фольклор, распространяемый по факсу или на ксероксе); fictomercial (произведение, в которое писатель за плату вставляет наименования фирмы и ее продуктов); glurge (сентиментальная история, распространяемая по электронной почте); Internetese (сетеяз, язык сетевого общения)...Кажется, что наряду с депопуляцией страны происходит делексикация ее языка, обеднение словарного запаса. Это бросается в глаза особенно по контрасту с динамичным развитием русского языка в XIX веке и взрывной динамикой ряда европейских и азиатских языков в ХХ веке. В XIX веке русское языковое пространство быстро наполнялось, словарь Даля лопается от обилия слов, правда, и тогда уже обращенных скорей в прошлое, чем в будущее, — к старинным промыслам, ремеслам, вещам домотканого быта, к бытию человека в природе и сельском хозяйстве. Но также и нравственные, умственные явления представлены обильно: корней немного, но сколько производных, на один корень “добр” — около 200 слов! Густо разрослось, пышно, кажется, еще один век быстрого развития — и уплотнится население этой равнины, и станет весело от разнообразия лиц, голосов, смыслов.

В словарях русского языка советской эпохи вместе взятых приводятся около 125 тысяч слов. В словаре В. Даля - 200 тыс. слов. В современном английском - примерно 750 тысяч слов: в третьем издании Вебстеровского - 450 тыс., в полном Оксфордском - 500 тыс., причем более половины слов в этих словарях не совпадают. В современном немецком языке, по разным подсчетам, от 185 до 300 тысяч слов.

В ХХ веке пошел русский язык на убыль, вдвое-втрое, если не больше, поредела его крона, обломались ветви, и от многих корней остались черные пни, на которых еле держатся несколько веточек. Самое тревожное — что исконно русские корни в ХХ веке замедлили и даже прекратили рост, и многие ветви оказались вырубленными. У Даля в корневом гнезде -люб- приводятся около 150 слов, от “любиться” до “любощедрый”, от “любушка” до “любодейство” (сюда еще не входят приставочные образования). В четырехтомном Академическом словаре 1982 года — 41 слово. Даже если учесть, что Академический словарь более нормативен по отбору слов, не может не настораживать, что корень “люб” за сто лет вообще не дал прироста: ни одного нового ветвления на этом словесном древе, быстро теряющем свою пышную крону.

То же самое и с гнездом -добр-: из 200 слов осталось 56. Или вот корень “леп”, от которого дошли до нас слова: лепить, лепиться, лепка, лепнина, лепной, лепешка. Других бесприставочных слов, начинающихся с этого корня, в современных словарях нет. А у Даля: лепленье, леп, лепкий, лепковатый, лепкость, лепитель, лепщик, лепила, лепнуться, лепня, лепок, лепком, лепма, лепушка, лепа, лепеха, лепешица, лепеш, лепешник, лепешечник, лепешный, лепешечный, лепешковый, лепешковатый, лепёщатый, лепешить. Было у корня двадцать шесть веточек, осталось семь.

Если английский язык в течение ХХ века в несколько раз увеличил свой лексический запас, то русский язык скорее потерпел убытки и в настоящее время насчитывает, по самым щедрым оценкам, не более 150 тыс. лексических единиц. Новейший “Большой академический словарь русского языка”, первый том которого выпущен в 2005 году петербургским Институтом лингвистических исследований РАН, рассчитан на 20 томов, долгие годы подготовки и издания. В него предполагается включить всего 150 тысяч слов — и это с учетом всего того, что принесли в язык послесоветские годы.
...
При этом следует признать, что в словарях русского языка огромное число “дутых” единиц — суффиксальных образований скорее словоизменительного, чем словообразовательного порядка. Как ни горько в этом признаться, представление о лексическом богатстве русского языка во многом основано на уменьшительных суффиксах, которые утраивают, а часто даже и упятеряют количество существительных, официально числимых в словарях.
...
Заметим, что В. Даль, при всей своей неуемной собирательской жадности к русскому слову, не включал в свой Словарь уменьшительные и увеличительные формы как самостоятельные лексические единицы, иначе пришлось бы считать, что в его Словаре не 200 тыс., а более 600 тыс. слов. “Увеличительные и уменьшительные, которыми бесконечно обилен язык наш до того, что они есть не только у прилагательных и наречий, но даже у глаголов (не надо плаканьки; спатоньки, питочки хочешь?), также причастия страд., не ставлю я отдельно без особых причин...”
...
Получается, что около 72% лексики русского языка (все глаголы и существительные) — это всего лишь порядка 25—30 тыс. слов, и, значит, весь лексический запас, если считать его по словам, а не по словоформам (по головам скота, а не по рогам и копытам), — около 40 тысяч слов.
...
С русским языком происходит примерно то же, что с населением. Население России более чем вдвое меньше того, каким должно было стать к концу ХХ века по демографическим подсчетам его начала. И дело не только в убыли населения, но и в недороде. 60 или 70 миллионов погибли в результате исторических экспериментов и катастроф, но еще больше тех, что могли, демографически должны были родиться — и не родились, не приняла их социальная среда из тех генетических глубин, откуда они рвались к рождению. Вот так и в русском языке: мало того, что убыль, но еще и недород.
http://1way-to-english.livejournal.com/594099.html

26 причин кажущейся эффективности психотерапии

В июле 2014 года в журнале «Перспективы психологической науки» вышла интереснейшая статья под названием «Почему неэффективная психотерапия кажется работающей: таксономия причин кажущейся эффективности психотерапии». 

(5 августа 2014 года, автор Александр Невеев)

Двое из авторов статьи – Скотт Лилиенфельд и Стивен Джей Линн – знакомы отечественному читателю по замечательной книге «50 великих мифов популярной психологии». 

В этой статье рассматриваются 26 причин кажущейся эффективности психотерапии (ПКЭП) (causes of spurious therapeutic effectiveness – CSTEs).
По мнению Лилиенфельда и соавторов в основе этих причин лежат четыре важнейших когнитивных искажения:

наивный реализм (naive realism);
подтверждающее искажение (confirmation bias);
иллюзорная причинность (illusory causation);
иллюзия контроля (illusion of control).

Для детального ознакомления с этими когнитивными искажениями – пройдите по гиперссылкам.
Кстати, на мой взгляд, практически любое когнитивное искажение может, так или иначе, делать вклад в ошибочные выводы о психотерапии, а также о различных лжепсихологиях и лженауках. Собственно, поэтому я и трачу достаточно много времени на популяризацию когнитивных искажений среди русскоязычных читателей.

Прогнозы

1. Камни с неба падать не могут, им там неоткуда взяться! (Парижская Академия Наук о метеоритах, 1772 г)
2. В будущем компьютеры будут весить не более 1.5 тонн. (Журнал Popular Mechanics, 1949 г)
3. Думаю, что на мировом рынке мы найдем спрос для пяти компьютеров. (Томас Уотсон – директор компании IBM, 1943 г)
4. Я изъездил эту страну вдоль и поперек, общался с умнейшими людьми и я могу вам ручаться в том, что обработка данных является лишь причудой, мода на которую продержится не более года. (редактор издательства Prentice Hall, 1957 г)
5. Но, что… может быть полезного в этой штуке? (вопрос на обсуждении создания микрочипа в Advanced Computing Systems Division of IBM, 1968 г)
6. Ни у кого не может возникнуть необходимость иметь компьютер в своем доме. (Кен Олсон – основатель и президент корпорации Digital Equipment Corp., 1977 г)
7. Такое устройство, как телефон имеет слишком много недостатков, чтобы рассматривать его, как средство связи. Поэтому, считаю, что данное изобретение не имеет никакой ценности. (из обсуждений в компании Western Union в 1876 г)
8. Эта музыкальная коробка без проводов не может иметь никакой коммерческой ценности. Кто будет оплачивать послания, не предназначенные для какой-то частной персоны? (деловые партнеры Давида Сарнова в ответ на его предложение инвестировать проект создания радио, 1920 г)
9. Концепция интересна и хорошо оформлена. Но, для того, чтобы идея начала работать, она должна содержать здравый смысл. (профессура Yale University в ответ на предложение Фреда Смита об организации сервиса быстрой доставки; Фред Смит станет основателем службы доставки Federal Express Corp.)
10. Да, кого, к чертям, интересуют разговоры актеров? (реакция Warner Brothers на использование звука в кинематографе, 1927 г)
11. Нам не нравится их звук и, вообще, гитарные квартеты – это вчерашний день. (Decca Recording Co., отклонившая запись альбома группы The Beatles, в 1962 г)
12. Летательные аппараты тяжелее воздуха невозможны! (Лорд Кельвин – физик, президент Королевского Научного Общества – в 1895 г)
13. Профессор Годдард не понимает отношений между действием и реакцией, ему не известно, что для реакции нужны условия более подходящие, чем вакуум. Похоже, профессор испытывает острый недостаток в элементарных знаниях, которые преподаются еще в средней школе. (передовая статья в газете New York Times, посвященная революционной работе Роберта Годдарда на тему создания ракеты, 1921 г)
14. Бурение земли в поисках нефти? Вы имеете в виду, что надо сверлить землю для того, чтобы найти нефть? Вы сошли с ума. (ответ на проект Эдвина Дрейка в 1859 г)
15. Самолеты – интересные игрушки, но никакой военной ценности они не представляют. (маршал Фердинанд Фош, профессор стратегии в Академии Генштаба Франции)
16. Все, что могло быть изобретено, уже изобрели. (Чарльз Дьюэлл – специальный уполномоченный американского Бюро Патентов, 1899 г)
17. Теория Луи Пастера о микробах – смешная фантазия. (Пьер Паше – профессор психологии университета Тулузы, 1872 г)
18. Живот, грудь и мозг всегда будут закрыты для вторжения мудрого и гуманного хирурга. (Сэр Джон Эрик Эриксен – британский врач, главный хирург королевы Виктории, (1873 г)
19. 640 килобайт памяти должно быть достаточно для каждого. (Билл Гейтс, 1981 г)
20. 100 миллионов долларов – слишком большая цена за Microsoft. (IBM, 1982 г)
21. "Берлинская стена еще простоит 50 и 100 лет", - Эрик Хонеккер, лидер правящей партии СЕПГ в ГДР. июнь 1989 года

Павлов И. О русском уме

Русская мысль совершенно не применяет критики метода, т.е. нисколько не проверяет смысла слов, не идет за кулисы слова, не любит смотреть на подлинную действительность. Мы занимаемся коллекционированием слов, а не изучением жизни. До чего русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует. Это приговор над русской мыслью, она знает только слова и не хочет прикоснуться к действительности. Ведь это общая, характерная черта русского ума.

Русский человек, не знаю почему, не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом, чего никогда не допустит иностранец. Иностранец никогда не удержится от вопроса. Бывали у меня одновременно и русские, и иностранцы. И в то время, как русский поддакивает, на самом деле не понимая, иностранец непременно допытывается до корня дела. И это проходит насквозь красной нитью через все. Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества!

Умножая печаль. Ответы на вечные вопросы человечества

Человечество веками задавалось вопросами вроде «Зачем я живу?», «Откуда в мире столько зла?» и прочих в том же духе. На самом деле они давно решены. Только вот никто ответов слышать не хочет.

Поэт Китс в свое время упрекал Исаака Ньютона за то, что тот со своими яйцеголовыми споспешниками «расплел радугу». Опубликовав свою «Новую теорию света и цветов» и объяснив, как возникает этот интересный оптический эффект, Ньютон, с точки зрения Китса, убрал из мира немалую часть поэзии и возвышающей душу тайны.

С тех пор убийц тайны, красоты и поэзии народилось великое множество. Современное состояние науки давно позволяет дотошно ответить на многие неразрешимые загадки бытия, всегда терзавшие человечество. Но человечество усердно отворачивается, жмурит глаза и затыкает уши, потому что таких ответов оно не желает. Поскольку они принижают человека, его душу, величие его страны и другие самые важные вещи.

Нейробиологи, физиологи, социологи, этологи, этнографы и прочие антропологи вынуждены наслаждаться своими знаниями в узком кругу, в то время как большая часть гомо сапиенс по-прежнему с аппетитом обсуждает в соцсетях вопросы уровня: верно ли, что Млечный Путь сделан из душ маленьких маргариток?

Но если вдруг кто-то готов к тому, что мир станет еще на пару градусов скучнее, он может прочитать эту статью, в которой мы попытались популярно ответить на некоторые вечные вопросы с помощью современных научных представлений о них.

Сложность кода и яма со смолой

ynot растет не только сложность кода, но и сложность "метауровня" - оценки кода. Нужно смириться с тем, что программирование неизбежно превращается в гуманитарную науку (работающую по определению с более сложными объектами, чем естественные науки), где невозможно даже четкое определение предмета исследования, не говоря уже о четкости самого исследования. Язык программирования приближается к естественным языкам, и потихоньку уже можно говорить не только о "сложности", но и о "выразительности" языка (о "стиле" говорят давно, но пока по своей догматически-алгоритмической природе пытаются урезать это в прокрустово ложе "единственно верного стиля", вот как в этом треде).

нужно, нужно идти на поклон к гуманитариям. Они как-то в этом бульоне плавают. C позиции филолога любой спор на такие темы - это совершенно примитивно-неосмысленное "что лучше: писать "не лепо ли ны бяшеть, братие" или "Дней бык пег. Медленна лет арба.".

Что хотел сказать автор своим произведением, достиг ли он своих художественных целей - вот правильные вопросы к программисту!

vit_r  Программирование всегда было гуманитарной наукой, просто профессора не хотят быть приписаны к ним и паразитируют на факультетах наук естественных, измышляя левые теории.

Если во что оно превращается, так в магию. Вместо нормальных измерений получаются личные впечатления, дырявые работы "по опросам в интернете" и сравнительный анализ стандартов. Плюс постоянное засилье волшебных слов и карго-культов.

О выразительности говорят давно. (По крайней мере, с момента возникновения Перла :-) )

К гуманитариям на поклон идти бесполезно. (Поверьте человеку, который это двадцать лет пытается делать.) Они знают только свою полянку, но совершенно не могут перенести методы на другие области. Внутренние начинания вроде literate programming дохнут в зародыше, потому что программисты не утруждают себя лишними нажатиями на клавиши.

Возможна ли эпистемология без онтологии?

Интервью из тех редких, на которые я ссылаюсь, когда сталкиваясь с обычным верующим в науку(якобы грамотным, среднестатическим горожанином):

"Ученые, мыслитили как раз в науку не только не веруют, потому что ее творят,

а не веруют еще и потому что видят изъяны этого творчества, и знают как мало дают их многие усилия."

Вначале был Эйнштейн (естественно, а кто еще?), который сказал: «Классическая термодинамика – это единственная физическая теория, в отношении которой я уверен, что она никогда не будет опровергнута в пределах своей применимости». Кацнельсон много думал над этой фразой. И он говорит: «Законы, которые описывают наш уровень реальности, могут быть в значительной степени независимы от законов, действующих на более глубоких уровнях. Я желаю нашим коллегам – настоящим теоретикам (струны, квантовая гравитация, все такое) – всяческих успехов, но что это даст нам? Как знание Главных Законов поможет нам объяснить всю глубину и разнообразие мира вокруг нас? Видите, даже химические элементы слишком сложны для настоящего понимания».
...
мы опубликовали работу по основам квантовой механики. Довольно пессимистическую работу, я бы сказал, потому что у меня есть крепнущее убеждение, что то описание нашего уровня реальности, которое мы имеем, не позволяет двигаться вглубь. Оно независимо от какого-то более глубокого знания. В сущности, как Эйнштейн и сказал: мы верим, что законы термодинамики работают, и это единственное, в чем мы можем быть по-настоящему уверенным. Но мы не считаем термодинамику фундаментальной теорией. Мы полагаем, что ее можно вывести из более фундаментальных законов, но этот вывод менее надежен, чем термодинамика как таковая. Смотрите. Мы полагаем, что более глубокий уровень, под квантовой механикой – это струны, или Бог знает что. Но может быть и другой взгляд: что это на самом деле независимые уровни описания реальности. Что каждый уровень описания природы не выводится из описания на более глубоком уровне.
...
Мы ищем теорию всего, мы ищем фундаментальные законы, и мы надеемся, что сможем их найти, изучая мир вокруг нас. Я не думаю, что это работает. Ладно, вот вам фундаментальное заявление: я думаю, наше понимание мира вокруг нас в каком-то смысле окончательно, оно не зависит от возможного будущего понимания каких-то более глубоких уровней. В этом смысле, я не верю, что фундаментальная физика фундаментальна.
...
У нас, конечно, обалденный прогресс в науке, но, в то же время, и деградация. Если вы посмотрите на этих ребят, что создали квантовую физику - Эйнштейн, Бор, Паули, Гейзенберг – они были очень внимательны, когда речь заходила о познании. Очень внимательны. Они интересовались связями науки с общей культурой. Бор начал обсуждать проблемы языка, да? Примерно в одно время с Витгенштейном, это та же линия мысли, попытки прощупать ограничения, которые наш язык налагает на наше познание, и, мне кажется, очень важная линия. Вот, мы говорим «волновая функция», одно из основных понятий квантовой механики. Сейчас, конечно, все зашибись, квантовые вычисления, квантовая телепортация, то-се, но есть вопрос, над которым раньше – раньше! – ломали головы лучшие физики мира: а она реальна, волновая функция? Естественно, тогда надо думать о том, что такое «реальна» и что такое «реальность». Никто этим сейчас не заморачивается. Как говорит мой друг Ханс Де Радт, «они все рассуждают так, будто бы волновую функцию можно купить в магазине»."

Пока реальность выглядит как-то так)

Монополия государства на право и законы - ой ли нельзя по другому?

Юрист Томас Белл, профессор права в Чепменском университете в Калифорнии, рассказывает, почему в одной стране законов должно быть много и они должны быть для всех разными.

Существует распространенное убеждение, что у государства есть монополия на право, что только оно одно может писать законы и поддерживать их исполнение. Считается, что в отсутствие такой монополии наступит полный хаос. Я не думаю, что этот взгляд можно назвать исторически корректным, и даже теоретически он, с моей точки зрения, не слишком точен. Закон, как говорил знаменитый правовед Лон Фуллер, — это подчинение поведения человека набору правил. И если принять такое широкое определение, источниками законов могут становиться самые разные институты; государство — только один из них. Являясь гражданином какой-либо страны, вы можете еще и принадлежать к той или иной церкви, в которой есть собственные правила касательно того, как попадают на небо. Еще вы можете быть записаны в гимнастический зал, и там тоже есть правила: скажем, приносите свое полотенце с собой. Каждый такой набор правил — это отдельная система права, поскольку каждый из них управляет нашим поведением.
...

Казалось бы, государство отличается от нас не только монополией на законы, но и монополией на насилие: у него есть возможность отправить преступника за решетку. Я вполне согласен, что насилие — в том смысле, в каком его может применять государство — коренным образом отличается от того, что дозволено церкви или общественной организации. Но даже тут, как только вы начнете рассматривать различия пристально, они не покажутся вам такими уж существенными.
В США, например, если я нахожусь в своем доме, у меня есть определенное право применять насилие. Я не могу посадить человека в тюрьму, но если кто-нибудь ко мне вломится, я могу применить силу и выдворить его. Может быть, даже пристрелить. Как ни странно, в мощном централизованном государстве люди и организации сохраняют возможность применять силу. Если вы живете в доме, где запрещено жечь тряпки и смеяться — а это ваше любимое развлечение, — владелец имеет полное право вас осадить. А затем, когда вы не отреагируете на его предупреждение, взять вас за шкирку и выкинуть вон. Государство не одиноко в применении легального насилия. Пора нам открыть глаза и смириться не просто с возможностью, но с реальностью того, что закон происходит из многих источников.
...
Законы и их исполнение — это сервисная индустрия, она мало отличается от почтовой службы. Разница только в том, что государство всегда монополизирует этот сервис, запрещает любую конкуренцию. Так что мы получаем классические следствия монополии: слишком высокие цены и некачественные услуги. Чтобы это изменить, нужно увеличить конкуренцию на рынке права.
Как только гражданин понимает, что государство не единственный источник законов, он неизбежно задумывается, является ли оно лучшим возможным источником законов. И быстро понимает, что ответ на этот вопрос — отрицательный.
Даже в совсем безнадежных местах люди совсем не глупы. Они смотрят вокруг и спрашивают себя: почему у нас не так, как в Гонконге или Дубае? И начинают подозревать, что это как-то связано с правовой системой. В какой-то момент об этом начинают задумываться даже правительства. «Мы хотим импортировать в страну другие законы, — говорят они, — чтобы дать нашим гражданам и инвесторам больше возможностей». Ведь есть множество стран, куда никогда не пойдут инвесторы, не верящие в местные суды и местные законы. Импортируя альтернативные юридические системы, государство уже отчасти признает, что его собственная система порочна, хотя, конечно, никогда не скажет этого вслух.
...
Трудно заинтересовать государства в реформах, которые уменьшат их власть. Их редко удается переубедить, они сами должны понять, что надо что-то менять. Это как алкоголизм — сперва необходимо признать наличие проблемы. На смелые меры готовы идти те, кому плохо.
...
Разные области права в разной степени могут быть отданы на откуп таким экспериментаторам, как я. Уголовное право, например, в большой степени отражает ценности населения, и связано с настоящим, всамделишным насилием — иначе просто не бывает. Тут сложно договориться о послаблениях. Но в том, что касается коммерческого права, у людей нет таких сильных чувств. Им не очень интересно, как регулируется та или иная отрасль. Кому какое дело, вы по немецким законам решаете свои коммерческие споры или по американским.
...
Я даже не знаю, какие законы самые лучшие, и не могу этого знать. Люди сами способны выбрать себе, как жить, и, без сомнения, достойны это делать. Я просто должен дать им техническую возможность. Если они хотят одолжить корпоративное право в штате Делавэр, а споры про недвижимость решать по законам Швейцарии — это их право. Захотят смешать эти законы в удобной пропорции — пожалуйста.
...
Большие корпорации не доверяют муниципальному суду на задворках мира разбирать их претензии к местному правительству. Я хочу дать блага, доступные транснациональным гигантам, обычному человеку на улице. Банк из первой мировой десятки может себе позволить любую юрисдикцию — но почему не попытаться дать то же самое цветочнице на углу? Пусть она имеет возможность решать свои споры с полисменом в суде, который не подчиняется местной власти. Пусть у обычных людей будет тот же доступ к верховенству права.
То, что я описываю — это не только мое представление о том, как мир должен быть устроен. Это еще и мое представление о том, куда все движется. Монополия на право исчезнет. А государства никуда не денутся — они просто займутся тем, что у них получается лучше всего: инфраструктурой, национальной безопасностью, охраной порядка. По-моему, мы находимся на пороге тектонических перемен. Когда-нибудь мы посмотрим на это время как на исторический слом. Просто пока ты находишься внутри перемен, их трудно заметить.

По-моему, ошибка состоит в наивном "моделировании" предметной области с помощью об'ектов. Типа, раз я имею дело с байтами, битами, портами, аппаратными интерфейсами и проч., то надо создать соответствующие классы.

А на самом деле ООП это инструмент (один из) чтобы "правильно" организовать/структурировать программу (computation). Собственно, ругательски ругаемый нынче ГоФ это и показал: У нас же в предметной области нет "фабрик", "синглетонов" и "команд". А классы такие есть. И встречаются в самых разных предметных областях.
 ivan-gandhi.livejournal.com/2844985.html

именно.

Ошибка преподавания и использования ООП в моделировании предметной области.

А надо бы "разобрать" предметную область на составляющие, и моделировать их.
а описание в коде предметной области - собирать из этих составляющих.

на примере обычного языка:

ООП сейчас часто применяется как:
видим в предметной области:
"... в наивном ..."
аха, вот он класс Naively
встречаем
"... в наивных ..."
аха, наследуемся
встречаем
"... это наивно ..."
аха... соображаем что наверное это базовым классом должно быть - Naively. переделываем.

встречаем
"... глупо ..."
новый класс

итого, получаем на вид описание предметной области, а на деле ее "хардкодинг"
и когда в ней появляется нечто ранее неизвестное, или упущенное - приходится громоздить новые классы, перекрывая старые.

а надо бы
1. либо проектировать от правил - части речи, падежи
2. либо, "статистически" от букв, слов, порядка слов, устойчивых связок слов

то есть, предоставить более абстрактные, мелкие классы - для выражения утверждений предметной области.
именно в этом суть совета строить не наследованием - B is A, а композицией: В has A

для примера - холивар Rich vs Anemic

3ий подход - DSL, к ООП как таковому не имеющий отношения, а просто по той же идее - дайте с чего собирать утверждения предметной области.

играть в детстве гораздо важнее, чем ходить в школу

Вот уже больше 50 лет взрослые шаг за шагом лишают детей возможности играть. В своей книге «Дети за игрой: американская история» Говард Чудакофф назвал первую половину XX века золотым веком детских игр: к 1900 году исчезла острая необходимость в детском труде, и у детей появилось много свободного времени. Но начиная с 1960-х взрослые принялись урезать эту свободу, постепенно увеличивая время, которое дети вынуждены проводить за школьными занятиями, и, что еще важнее, все меньше и меньше позволяя им играть самим по себе, даже когда они не в школе и не делают уроки. Место дворовых игр стали занимать спортивные занятия, место хобби — внешкольные кружки, которые ведут взрослые. Страх заставляет родителей все реже и реже выпускать детей на улицу одних.

По времени закат детских игр совпадает с началом роста числа детских психических расстройств. И это нельзя объяснить тем, что мы стали диагностировать больше заболеваний. Скажем, на протяжении всего этого времени американским школьникам регулярно раздают клинические опросники, выявляющие тревожные состояния и депрессию, и они не меняются. Из этих опросников следует, что доля детей, страдающих тем, что теперь называют тревожным расстройством и глубокой депрессией, сегодня в 5-8 раз выше, чем в 1950-е. За тот же период процент самоубийств среди молодых людей от 15 до 24 лет увеличился больше чем в два раза, а среди детей до 15 лет — учетверился. Нормативные опросники, которые студентам колледжей раздают с конца 1970-х, показывают, что молодежь становится все меньше склонна к эмпатии и все больше — к нарциссизму.
Несколько десятилетий американские дети разных возрастов — с детского сада и до конца школы — проходят так называемые «Тесты творческого мышления Торренса», комплексные измерения креативности. Проанализировав результаты этих исследований, психолог Кюнхи Ким пришел к выводу, что с 1984 до 2008 года средний результат теста для каждого класса упал на показатель, превышающий допустимое отклонение. Это значит, что больше 85% детей в 2008 году показали худший результат, чем среднестатистический ребенок в 1984-м. Другое исследование, которое психолог Марк Рунко провел со своими коллегами из Университета Джорджии, показало, что тесты Торренса предсказывают будущие достижения детей лучше, чем тест на IQ, успеваемость в старшей школе, оценки одноклассников и все прочие способы, известные на сегодняшний день.

дети всех млекопитающих играют. Почему? Зачем они тратят энергию, рискуют жизнью и здоровьем, вместо того чтобы набираться сил, спрятавшись в какой-нибудь норе?

Игра является лучшим способом приобретения социальных навыков. Причина — в ее добровольности. Игроки всегда могут выйти из игры — и делают это, если им не нравится играть. Поэтому целью каждого, кто хочет продолжить игру, является удовлетворение не только своих, но и чужих потребностей и желаний. Чтобы получать от социальной игры удовольствие, человек должен быть настойчивым, но не слишком авторитарным. И надо сказать, это касается и социальной жизни в целом.

Понаблюдайте за любой группой играющих детей. Вы увидите, что они постоянно договариваются и ищут компромиссы. Дошкольники, играющие в «семью», большую часть времени решают, кто будет мамой, кто ребенком, кто что может взять и каким образом будет строиться драматургия. Или возьмите разновозрастную компанию, играющую во дворе в бейсбол. Правила устанавливают дети, а не внешняя власть — тренеры или арбитры. Игроки должны сами разбиться на команды, решить, что честно, а что нет, и взаимодействовать с командой противника. Всем важнее продолжить игру и получить от нее удовольствие, чем выиграть.

Кроме того, играя, дети испытывают злость. Вызвать ее может случайный или намеренный толчок, дразнилка или собственная неспособность настоять на своем. Но дети, которые хотят продолжить игру, знают, что злость можно контролировать, что ее нужно не выпускать наружу, а конструктивно использовать для защиты своих интересов. По некоторым свидетельствам, молодые животные других видов тоже учатся регулировать злость и агрессию с помощью социальной игры.

В школе взрослые несут за детей ответственность, принимают за них решения и разбираются с их проблемами. В игре дети делают это сами. Для ребенка игра — это опыт взрослости: так они учатся контролировать свое поведение и нести за себя ответственность. Лишая детей игр, мы формируем зависимых и виктимных людей, живущих с ощущением, что кто-то обличенный властью должен говорить им, что делать.

В одном из экспериментов крысятам и детенышам обезьян позволяли участвовать в любых социальных взаимодействиях, кроме игр. В результате они превращались в эмоционально искалеченных взрослых. Оказавшись в не очень опасной, но незнакомой среде, они в ужасе замирали, не в силах преодолеть страх, чтобы осмотреться. Столкнувшись с незнакомым животным своего вида, они либо сжимались от страха, либо нападали, либо делали и то, и другое — даже если в этом не было никакого практического смысла.

Альтруисты процветают благодаря статистическому парадоксу

В среде с добавлением антибиотика чистые культуры эгоистов, как и следовало ожидать, росли хуже, чем чистые культуры альтруистов (поскольку в отсутствии сигнального вещества ген защиты от антибиотика у эгоистов оставался выключен). Однако они начинали расти лучше альтруистов, как только в среду добавляли либо живых альтруистов, либо очищенное сигнальное вещество. Альтруисты в смешанной культуре росли медленнее, потому что им приходилось тратить дополнительные ресурсы на синтез AHL и бесполезного светящегося белка. Убедившись, что модельная система работает в соответствии с ожиданиями, исследователи приступили к моделированию «парадокса Симпсона».

Для этого они посадили в 12 пробирок со средой, содержащей антибиотик, смеси двух культур в разных пропорциях (0, 10, 20, 30, 40, 50, 60, 70, 80, 90, 95 и 100% альтруистов соответственно), подождали 12 часов, а затем измерили численность бактерий и процент альтруистов в каждой пробирке. Оказалось, что во всех пробирках, кроме 1-й и 12-й, процент альтруистов значительно снизился. Таким образом, альтруисты во всех случаях проигрывали конкуренцию эгоистам. Однако размер тех популяций, где изначально было больше альтруистов, вырос значительно сильнее, чем тех, где преобладали эгоисты. Когда ученые суммировали численности микробов во всех 12 пробирках, то выяснилось, что общий процент альтруистов заметно вырос: парадокс Симпсона успешно «сработал».

 Результаты эксперимента с 12 пробирками. Разными цветами показаны разные повторности (эксперимент был повторен 21 раз). По горизонтальной оси — процент альтруистов в популяции, по вертикальной — скорость роста популяции. Кружки показывают долю альтруистов в начале эксперимента, окончания горизонтальных отрезков — долю альтруистов в конце эксперимента. Видно, что: 1) во всех случаях доля альтруистов снизилась (все отрезки направлены влево), 2) чем больше было в популяции альтруистов, тем быстрее она росла.

Парадокс Симпсона
   
Пример М. Гарднера с камнями
Пусть мы имеем четыре набора камней. Вероятность вытащить чёрный камень из набора №1 выше, чем из набора №2. В свою очередь, вероятность вытащить чёрный камень из набора №3 больше, чем из набора №4. Объединим набор №1 с набором №3 (получим набор I), а набор №2 — с набором №4 (набор II). Интуитивно можно ожидать, что вероятность вытащить чёрный камень из набора I будет выше, чем из набора II. Однако, в общем случае такое утверждение неверно.
...
Парадокс Симпсона показывает, что выводы из результатов социологических опросов и непрофессиональных с точки зрения статистики экспериментов нельзя принимать, как неопровержимые, доказанные научным путем.

Коллективисты голосуют за будущее

в обществе «играют» и эгоисты, и просоциальные личности, которые готовы жертвовать частью собственных благ для выживания коллектива. Просоциальные игроки, голосуя за уменьшение личного заработка, снижают вред, приносимый жадинами. Мы понимаем из этого простого эксперимента, что в обществе больше нежадных людей, которым не всё равно, что будет дальше.

Почему же тогда при отсутствии возможности голосовать просоциальные личности не выправили пользование общественным ресурсом? Ответ на этот вопрос дает сопоставление индивидуальных сумм, взятых игроками при варианте с голосованием и без него. Если нет голосования, то максимальны суммы, губительные для общего ресурса, изымаются в 32% случаев, а если предложен вариант игры с голосованием — то только в 12% случаев. Это означает, что в обществе имеется определенная доля людей, которые хотели бы отдать обществу часть ресурса на будущие нужды (или на любые другие), но боятся, что более ушлые конкуренты их обойдут. Поэтому они тоже забирают себе долю наравне с эгоистами. Таких набирается, судя по приведенным данным, около 20%. Этой части игроков важна уверенность, что и другие участники группы будут действовать справедливо.

Если такая справедливость не гарантирована, то они начинают вести себя эгоистично

Плач математика, тезисы

Пол Локхард "Плач математика"
Краткий пересказ основных тезисов статьи для тех, кому лень читать.

1. Школьные преподаватели математики — хищные упыри, целенаправленно убивающие в детях интерес к математике.

2. Преподавать математику в традиционном виде — в виде формул и определений — это не более разумно, чем учить детей плаванию, не подпуская их к бассейну.

3. Соответственно, "отличник", который лучше других детей сможет перечислить наизусть важные для пловца мышцы, с большой долей вероятности не сумеет проплыть самостоятельно даже от одного бортика бассейна до другого.

4. Современная система преподавания математики прогнила до такой степени, что не "заостряет" ум, как лгут нам чиновники от образования, а "затупляет" его. Проще говоря, если вы хотите, чтобы ваш ребёнок хорошо разбирался в математике, самое разумное — сделать ему под каким-нибудь предлогом освобождение от школьных математических уроков.

5. Суть математики — в игре и в поиске. Доказать, например, теорему Пифагора — весьма и весьма увлекательный квест для ребёнка. Проблема только в том, что на уроках дети не решают задачи, а всего лишь заучивают наизусть чужие решения, изложенные при этом заумным (даже для взрослого математика) языком.

(с) Фриц Моисеевич Морген (fritzmorgen)

Роберт Ауманн:Замечательно, если политическиевзгляды основаны на логическоммышлении

Нобелевскую премию по экономике 2002 года разделили Дэниэль Канеман и Вернон Смит. Смит доказал, что классическая экономическая теория действительно работает. А Канеман доказал, что она не работает. И оба получили за свои достижения по половинке премии. Странно, казалось бы, о чем думал Нобелевский комитет?
Дело в том, что премия была не за ответ, а за вопрос: можно ли применять экспериментальные методы в экономике? Канеман (и его соавтор Амос Тверски, умерший за несколько лет до вручения премии) с одной стороны и Смит с другой применяли экспериментальные методы и пришли в к противоположным выводам. При этом, обе стороны правы. Вывод Смита касается ситуаций, которые можно назвать стандартными. Он ставил испытуемых в знакомые обстоятельства. К собственному удивлению, Смит обнаружил, что класическая экономическая теория работает на удивление здорово. А Канеман и Тверски ставили людей в нестандартные ситуации, задавали им вопросы с подвохом. И испытуемые не могли реагировать на них рационально. Психология в экономике появляется в исключительных ситуациях, обычно все прекрасно описываются математикой. Вот вы идете в универсам, набираете нужные покупки в корзину, а потом, стоя в очереди на кассе, схватите еще какую-нибудь шоколадку. Это — не рациональное решение, но все же основную часть покупок вы делаете выбирая товары с полок, а не на кассе.

За пределами роста-1

Грэм Тёрнер сравнил прогнозы модели World3 начала 1970-х гг. с реальным ходом развития до 2000 года. Получилось хорошее соответствие со стандартным сценарием, когда развитие идёт по схеме «бизнес как всегда», что означает коллапс в середине 21 века. Видно что авторы, бывшие тогда мальтузианцами, недооценили демографический переход, с одной стороны, и рост потребления, с другой. Также они переоценили истощение невозобновимых ресурсов, с одной стороны, рост грамотности и прочих «вложений в человека», с другой, а вот развитие производства и выбросы загрязнений с последствиями прогнозировали точно. Также показано несоответствие реального развития мира со сценариями, в которых растущие экологические проблемы, в первую очередь загрязнение и падение плодородия почв решались через прогресс технологий и/или изменения в поведении людей, осознавших опасность кризиса. Как ни надеялись авторы на эти последние, надо систему менять – в какую сторону, явствует из их данных.

Яркий пример беды от абстрагирования

текст настолько хорош, что наконец-то я понял какая в подобных анализах проблема.
Это анализ кругов на воде, из которого абстрагированием выброшены падающие на поверхность листья, всплески рыб, ветер и течение.

причем авторы таких анализов, после получения каких-то логических умозаключений о кругах, их движениях вдруг делают вывод о происходящем на и под поверхностью.

а я даже не могу придумать как ответить хотя бы на один из затронутых вопросов, не начиная с рассказа с основ физики, биологии и прочей социологии и буйстве бессознательного в Украине.

очень хороший текст, потому что ставит меня, харьковчанина в тупик. если бы убрать из текста имена собственные типа Крым, Юго-Восток, европейские - я бы наверное и не догадался что речь о текущих событиях в Украине.

Про языкознание, политическую рекламу и кровь 

Восприятие случайности

Наш разум всеми силами противится идее случайности. В ходе нашей эволюции как биологического вида
у нас развилась способность во всем искать причинно-следственные связи. Задолго до возникновения
науки мы уже знали, что багрово-красный закат предвещает опасную бурю, а лихорадочный румянец
на личике младенца означает, что его матери предстоит непростая ночь. Наш разум автоматически
пытается структурировать полученные данные таким образом, чтобы они помогали нам делать выводы
из наших наблюдений и использовать эти выводы для понимания и предсказания событий.

Идею случайности так трудно принять, потому что она противоречит базовому инстинкту, заставляющему
нас искать в окружающем мире рациональные закономерности. А случайности как раз и демонстрируют
нам, что подобных закономерностей не существует. Значит, случайность фундаментально ограничивает
нашу интуицию, поскольку доказывает, что существуют процессы, ход которых мы не можем полностью
предсказать. Эту концепцию нелегко принять, даже несмотря на то, что она является важнейшей составной
частью механизма Вселенной. Не понимая того, что такое случайность, мы оказываемся в тупике идеально
предсказуемого мира, которого просто-напросто не существует за пределами нашего воображения.

http://esquire.ru/ideas/charles-seife

История Евромайдана

автор - спортивный обозреватель русскоязычной газеты "Коммерсант", он же meser в Домике Рыбака. Написано было для его родственников из России, которые просили его скорее убегать в Россию от "бендеровцев" и "фашистов".

Российские СМИ врали с первого дня протестов в Украине о том, что у нас происходит.
Я предоставляю подборку ссылок на реальные события, которые происходили у нас. Тут документальные видеоматериалы о том, что было. Видеоряд из украинских телепрограмм с ужасами беспредела воровской власти Януковича, которые в России не показывали. Тут диктаторские законы, которые вводились в Украине и примеры бесчинств милиции, на которые никак не реагировала эта власть. Тут примеры «работы» российских СМИ, с помощью которых Путин попросту готовил Россию к войне с некой коричневой чумой, которой попросту не существует.
Наконец, тут опровержение реальности «кукольных» послереволюционных митингов в наших городах с целью ввести в Украину войска, а также видео реального пребывания российских войск в Крыму, о чем Путин до сих пор врет своим гражданам.
Я понимаю, что сведения о другой стране, как правило добываются из своих СМИ. Но это может завести в тупик, если новости построены на лжи…
УКРАИНА НЕ ХОЧЕТ ВОЕВАТЬ, НО МЫ БУДЕМ ЗАЩИЩАТЬ СВОЮ РОДИНУ, ЕСЛИ ПРИДЕТСЯ! ДАВАЙТЕ ВМЕСТЕ НЕ ДОПУСТИМ НЕОБОСНОВАННОГО КРОВОПРОЛИТИЯ!!!
Смотрите и принимайте решение сами о том, почему вам врали и стоит ли терпеть такую лживую диктаторскуюв воровскую власть… В принципе, точно такую же как была у нас при Януковиче…

Просто не надо путать философию и науку

Философия никогда не занималась построением гипотез, которые можно "доказать экспериментально". (Это не исключает того, что философ - как человек - мог высказывать научные гипотезы.) То, что написал философ, не есть обязательно философия (это может быть и наука, и теология, и математика, и политика, и этика, и даже кулинарные рецепты) - именно так, на мой взгляд следует подходить к некоторым разделам античной философии.

Надо стремиться различать науку и философию. Может ли быть философия полезной науке? должен ли философ знать науку? Да, конечно, да. Но философия не может решить проблемы науки, как и наука проблемы философии. Споры и неоправданные надежды обычно возникают вследствие непонимания отличительных особенностей этих двух форм познания.

Философия (с точки зрения науки) была, есть и будет бездоказательной болтовней. И остаться философией она может только в этом "тупике". Если он кому-то не нравится, то всегда открыт путь в науку. Просто проблема в том, что для нормального научного исследования нужны знания, серьезные большие знания и навыки кропотливой работы. Вот и получается, что для тех, кто не привык работать и прочитал лишь несколько научнопопулярных книжек проще оседлать философский форум и учить философствующих научному подходу.

Ошибка выживших

ошибка выживших — это склонность фокусироваться на выживших, а не на погибших, в зависимости от ситуации. Это значит, ориентироваться на живых вместо умерших, на победителях вместо проигравших, на успехи вместо неудач.
 
Так значительно проще. Если после какого-то процесса есть «выжившие», то значит «невыжившие», которые, как правило, уничтожены, забыты или убраны с глаз долой. Как только провал становится невидимым, вы, разумеется, значительно пристальней смотрите на успешные исходы. Мало того, что вы даже не замечаете, что отсутствующая часть может иметь важность, так часто вы вообще не замечаете, что что-то отсутствует.

Каждый раз, когда вы делите мир на победителей и проигравших, везунчиков и неудачников, живых и мертвых, вы должны держать в голове, что, уделяя много внимания одной стороне, вы игнорируете вторую. Если вы решили открыть ресторан в своем городе, исходя из факта, что в нем много прибыльных ресторанов, вы проигнорировали, что вы видите только уцелевшие, ставшие успешными рестораны, выжившие в конкурентной борьбе. Может быть, 90% всех открытых заведений в вашем городе разорилось за первый год. Но вы этого не знаете, потому что для вас их не существует. Как писал Нассим Талеб в своей книге «Черный лебедь», «на кладбище закрытых ресторанов очень тихо». Разумеется, выживают самые лучшие и самые удачливые, поэтому те рестораны, которые выжили в этой зверской среде, выглядят и являются очень успешными. Вы смотрите на них изо дня в день и думаете, что это свидетельство легкости и прибыльности ресторанного дела, хотя на самом деле перед вами тайный знак свыше и написано на нем: беги отсюда.

Эффект обратного действия: почему мы упорствуем в своих заблуждениях

«Разум человека делает все для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял, — потому ли, что это предмет веры, или потому, что ему это нравится. Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отвергает их посредством различений с большим предубеждением, чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной» — Фрэнсис Бэкон
...
В 2006 году Брендан Найхен и Джейсон Райфлер из Мичиганского университета и Государственного университета штата Джорджия написали несколько статей о ключевых политических событиях. Содержание этих статей подтверждало широко распространенные заблуждения о некоторых спорных вопросах американской политики. Для начала испытуемому предлагали подложную статью, а затем другую, которая опровергала сообщение предыдущей. Например, в одной из статей говорилось, что США нашли в Ираке оружие массового поражения. В следующей было сказано, что США никогда его не находили, что было правдой. Пацифисты или приверженцы либерализма в основном отрицали первую статью и соглашались со второй. Милитаристы же и консерваторы соглашались с первой статьей и категорически не принимали вторую. Такая реакция не удивительна. Что действительно неожиданно, так это реакция консерваторов, когда они узнавали правду. Они признавались, что после прочтения материала о том, что в действительности никакого оружия найдено не было, они еще больше убеждались в том, что на самом деле оружие в Ираке есть и что их изначальные убеждения верны.
...
Когда какая-то мысль становится частью вашего мировоззрения, вы стараетесь защитить ее от внешних влияний. Это происходит инстинктивно и неосознанно, как только мозг сталкивается с информацией, несовместимой с его установками. Так же, как механизмы оправдательного мышления защищают вас, когда вы активно ищете информацию, эффект обратного результата защищает вас, когда факты сами идут к вам, атакуя в самые уязвимые места. В растерянности, вы еще больше укрепляетесь в ваших убеждениях, вместо того, чтобы подвергнуть их критике. Когда кто-то пытается исправить вас, развеять ваши заблуждения, это приводит к обратному результату и укрепляет вашу уверенность. Со временем, благодаря эффекту обратного результата вы начинаете менее критично смотреть на факты, которые позволяют вам по-прежнему считать свои убеждения истинными и правомерными.
...
Психолог Томас Гилович писал: «Когда факты подтверждают убеждения, люди склонны видеть то, что они ожидают увидеть, и делать выводы, которые соответствуют их ожиданиям. Если вывод соответствует нашим установкам, мы задаемся вопросом: «Могу ли я в это поверить?», если же вывод разочаровывает нас, то мы спрашиваем себя: «Должен ли я этому верить?»,
...
Опровержение всегда будет лишь укреплять веру человека в обратное. Оно всегда считается частью заговора, а недостаток фактов приписывается сокрытию истины.

Это объясняет, каким образом странные, устаревшие и совершенно безумные убеждения выживают в борьбе с наукой, здравым смыслом и фактами.
...
 Большая часть онлайн-битв разворачивается по одному и тому же сценарию: каждая сторона бросается в атаку и выуживает из глубин интернета все новые доказательства для укрепления своих позиций до тех пор, пока одна из сторон, разочаровавшись, решается идти ва-банк и переходит на личности. Если вам повезло, комментарии удалят, и вы успеете сохранить свою честь и достоинство, либо какой-нибудь сторонний комментатор поможет натравить на вашего противника свору негодующих.

Изучение эффекта обратного результата показывает, что выиграть спор в интернете невозможно. Когда вы начинаете бросаться фактами и именами, гиперссылками и цитатами, ваш оппонент на самом деле становится еще больше уверен в своей правоте, чем до того, как вы начали спор. Когда он начинает противоречить вам, то же самое происходит и в вашем сознании. Эффект обратного результата заставляет вас обоих еще крепче замкнуться в уверенности своей правоты.
...
Эффект обратного результата постоянно приводит в порядок ваши убеждения и память, склоняя вас на ту или иную сторону с помощью процесса, который психологи называет предвзятая ассимиляция. Десятки лет исследований различных видов когнитивных искажений показали, что люди обычно воспринимают мир сквозь толстую призму веры, затуманенную установками и мировоззрением.
...
Наука и литература однажды нарисовали будущее, в которым мы с вами теперь живем. Книги, кино и комиксы былых времен изображали киберпанков, бороздящих бескрайние просторы информации, и персональные средства связи, окутывающие человека облаком из гудков и звонков. Рассказы и полуночный треп по радио предсказали то время, когда вся сумма человеческого знания и художественной продукции будет непрерывно доступна по первому требованию и миллионы человеческих жизней будут соединены между собой и видны всем, кто хочет, чтобы его увидели. И вот сейчас и наступило то самое будущее, в котором мы окружены компьютерами, которые могут рассказать нам все, что знает человечество, объяснить, как выполнить любую задачу, научить нас чему угодно и раскрыть суть любого явления на земле. Так однажды вымышленная жизнь стала для нас повседневностью.

И если это обещанное нам будущее уже наступило, почему же мы не живем в царстве науки и разума? Где же там самая социально-политическая и техническая утопия, эмпирическая нирвана, обитель богов аналитической мысли (только без комбинезонов и неоновых повязок на голову), где все знают истину?

Среди множества предрассудков и заблуждений, которые преграждают нам путь в царство микропроцессоров и узких джинсов, живет огромное чудовище нашей психики — эффект обратного результата. Он всегда был рядом, всегда влиял на то, как мы и наши предки видели мир, но интернет выпустил зверя на волю, в разы усилил его убедительность, а мы с годами так и не стали мудрее.