Про несовместимость любви с коммунизмом

... краткое объяснение того, почему в мире Стругацких нет любви. Особенно, в ранних оптимистичных произведениях.

Теории брака и семейной жизни в нормальном виде в марксизме нет. Маркс не разбирался в психологии. Теория маркетинга тогда была не очень-то развита. И жили люди впроголодь. (Имеются ввиду нормальные рабочие люди, а не буржуи вроде теоретиков коммунизма.)

Согласно байке нашего препода, Маркс сказал, что у него работы и так полно, потому пусть про брак и семью Энгельс пишет. А тот учёный совсем не того калибра. Да и не учёный вовсе, а так - друг учёного.

Последователи тоже ничего полезного в этом отношении не сделали. Те кто мог, занимались более глобальными вопросами. Те, кого назначили, какую-то фигню выдавали.
...
Итак, коммунизм - это такой общественный строй, где каждый (добровольно или не очень) отдаёт результаты своего труда во имя всеобщего блага и справедливого равного распределения.

Были бы мы пчёлами или муравьями, проблем с таким устройством не было бы. Но наследники приматов не очень-то готовы жертвовать своим благополучием и благополучием личного потомства во имя абстрактных целей. То есть, альтруизм в стае наличествует, но распределён неравномерно.
...
Если экстраполировать на древность современные отношения, то человека из обезьяны сделал труд, но проложить этому человеку путь из пещер к звёздам позволили лень, конкуренция и эгоизм.

Эти качества полностью разрушают систему коммунистического распределения. Особенно сочетание инстинктов с конкуренцией и эгоизмом.

С питанием ещё как-то можно разобраться справедливо и по-братски. После удовлетворения минимальных базовых потребностей, это уже рационализируемое планирование. Опять же, выжили те, кто не нажирался сразу, а умел распределять как горизонтально по племени, так и темпорально, в пользу долговременного планирования.

Сексуальное влечение, если верить Дарвину, создаёт внутривидовую конкуренцию по распространению генов. Это уже плохо для общества всеобщего благоденствия.

Инстинкт провоцирует борьбу. Борьба - отход от принципов братской справедливости.
...
Судя по всему, общество «Долой стыд!» и комсомольская теория стакана воды возникли не на пустом месте, а как ответ на животрепещущий вопрос теории построения коммунистического общества.

Рабочий, вместо раздумий о выполнении плана страдающий вопросом, почему эта сука ему не дала, и швея-мотористка, вместо сверхурочного ударного труда усиленно прихорашивающая своё лицо не могут дать в общий котёл от каждого по способности.

И как по потребности распределить трах, если одни красивы, другие совсем нет, от этого пахнет, у той кривые зубы, а эти, вообще инвалиды.

Короче, даже с банальным сексом у строителей коммунистического общества огромные проблемы. Надо или мотивировать людей, вводя на сознательном уровне трудовую повинность типа храмовой проституции, или сублимировать.

По слухам, более-менее перенаправить энергию удалось в Северной Корее. По крайней мере для представителей молодого поколения.

Но там изначально строили не коммунизм, информация с той стороны ненадёжна, да и выглядит это как то же религиозное целомудрие в системе народной любви к пантеону божественных вождей.

В любом случае, даже в этом вопросе коммунистический рай будет или очень грустным местном, или каким-то слишком физиологическим.

Но спишем неприятие этого дела на превратное воспитание людей эпохи капиталистической формации. В этом вопросе представители светлого коммунистического завтра могут найти хоть какой-то компромисс с природой. А, вот, противостояние коммунизма с любовью абсолютно непримеримо.

...
Прогресс не удовлетворяет потребности, просто сдвигает на более высокий уровень. А там опять начинается борьба за ограниченные возможности их удовлетворения.

Технически коммунизм возможен только при тотальной нехватке ресурсов. Если труд в кузне тяжёл, в поле приходится потеть на солнцепёке, а охотник приносит тушку зайца, еле волоча ноги, вполне справедливо и достойно копать говно в общественной выгребной яме и вывозить удобрения на поля.

Когда один сосед сажает цветочки, другой пишет трактат о китайской поэзии, третий в кондиционированном офисе лениво нажимает пальчиками по кнопочкам, а твоя личная самка командует десятком мужиков на строительстве нового дома, как-то не очень хочется нырять в зловонную жижу, ища на ощупь место прорыва канализации.

Прогресс может заменить разводной ключ железным болваном, но всё равно кто-то будет изучать состав пород в кратере на Ио, а кто-то чинить и настраивать этих вонючих канализационных роботов. Причём, работа эта потребует уже университетского образования. То есть, вариант чередования неприятных обязанностей с творческими порывами ещё более не подходит.

Но это не беда. Можно сделать коммунистический фашизм и распределять профессии с детства, внушая будущей рабочей пчеле, что для неё нет ничего слаще и приятнее запаха фекалий.

Но эта прекрасная система неизбежно даст сбой, когда в игру вмешается самка, и, сломав все психологические установки, винтик общества захочет схватить её и, оставив светлое коммунистическое завтра утопать в дерьме, сбежать с ней на необитаемый остров.

Короче, или выращивание сословий без возможности перекрещивания, или пчеломатка в виде сбора спермы с последующим искусственным оплодотворением и инкубаторным выращиванием.

Плюс, конечно, седативные и гипноз, чтобы помешательства не случилось ни в межполовом плане, ни с представителями своего пола.